Лида перерыла все ящики стола. Искала истово, как бросающий курить – заныканную в прошлой жизни сигаретку. Нет. Как сквозь землю провалился.
Вывернула на диван картонную коробку с проводами, клубками запутанных наушников, батарейками, батареями и прочим гаджетным барахлом. Кому мог понадобиться старый облезлый телефон? Только ей – и сразу. Розовая раскладушка сейчас ей была нужна как воздух. Потому что там был забит один важный номер, прямо в телефонной книжке. На симке, что стоит в новом, этого номера нет. Оставалось дождаться из школы дочь и допросить её с пристрастием – может, взяла для каких целей. Вдруг…
В последнее время это случалось внезапно… Лоб, щёки, шею ошпарило кипятком. Такие приступы заставали её врасплох, в самое неподходящее время. Тётки на работе понимающе переглядывались, разводили руками, покачивали головами и советовали купить в аптеке хорошие таблетки, но Лида обычно отмахивалась. В слух типа:
– Какой – такой климакс в 42, блин?
А про себя думала:
– Отстаньте! Сами вы дуры старые! Я ещё молодая! И не приливы это, а давление скачет.
Но сейчас, когда не перед кем из себя молодую строить, поняла: по-видимому, так и есть.
– Приливы в чистом виде. Стареешь, мать.
Задышала часто-часто и стала обмахиваться блокнотом, в котором несколько минут назад пыталась отыскать то же, что в телефоне: номер Верки Ионовой, лучшей подруги студенческой поры. Потому что только с Веркой она могла поговорить об этом. Только она может дать совет, что ей делать и как поступить. Потому что только Ионова до мельчайших подробностей знала всю историю с Петровым.
Лиде было 16. Тогда, в училище, её выбрали комсоргом группы. Гордая миссией, всех парней она называла строго по фамилии. И его тоже. Так он и остался для неё на всю жизнь Петровым.
Ох уж этот Петров!
Все 25 лет, что она замужем, Петров иногда без приглашения вваливается в её сон. Она слышит его голос, слова, от которых кружится голова и сладко щемит под ложечкой. Видит мягкие и ласковые губы. Потом они целуются. Во сне её пальчикам уютно в тёплых ладонях Петрова.
Лида замечала, что утром после таких снов она чувствовала себя отдохнувшей и даже счастливой. Ей хотелось петь и улыбаться всем вокруг. И днём всё ладилось: молоко на кашу не пригорало, косички дочке заплетались туго, бантики завязывались по-особенному красиво, ворчание начальства не раздражало, а только смешило. И даже приготовление обеда – самое нелюбимое дело – не доставляло особых хлопот. Чудеса, да и только!