Если долго смотреть в потолок, разглядишь звезду
и ещё одну, и ещё – ровно три в ряду,
сразу после слов «когда-нибудь я приду»,
от которых вполне терпимо гореть в аду.
Такая невесомая Sade.
Любовь-король и Смутный оператор.
И стрелки явно крутятся обратно.
Хочу к тебе.
Где Jezebel прекрасна, но бедна.
Где снежный сахар кто-то сверху сеет
на наши головы. Где руки греют
остатки сна.
Я так и не провёл свою черту
меж чудом и тобою, слишком поздно
пытаться полушариями мозга
лизнуть звезду.
Всё так же глуп и невозможно пьян,
хоть утекло воды лет двадцать с лишним,
как мой титаник лёг пробитым днищем
в твой океан.
Что ж, наглухо свихнувшемуся вкрай
ужель важны безумия причины?
Я с головой в процессе, благо глины
хоть отбавляй.
Но знай, он неотличен от тебя,
твой образ, чутко вылепленный мною
с интимной нежностью, с глухой тоскою
в себя глядя,
поскольку я всего лишь инструмент
в его руках, и даже при желаньи
соврать себе не смог (как сделал ваня,
твой бывший мент).
Такая безутешная Sade.
Луна и небо, Королева скорби.
Поверь, меня ни капли не коробит
от мысли, где
и с кем ты. И прошу не я – мой страх —
у парня, что всю жизнь играет в прятки
со мной, чтоб ты всегда была в порядке
и при деньгах.
а и б сидели на трубе
на инсте ок вк фб
дули губы нравились себе
прирастали к псевдоскорлупе
страусы зарытые в песок
задницами строго на восток
киньте нам ещё один кусок
чтобы окончательно усох
бьющийся в резиновой груди
лишний орган купленный в кредит
ничего не будет впереди
сколько в горизонты не гляди
мертвые хоронят мертвецов
горькую глотают под мясцо
массовый тотальный паркинсон
прыгай жди и дергай за кольцо
Я столько раз терял тебя, что счёт
теряет смысл, но, увы, привычку
не выработал. Расскажи мне в личку,
как ты встречала и проводишь год,
о чём ты дышишь, пишешь, говоришь
сама с собой, что слушаешь в трамвае