ПРОЛОГ. БОЖИЙ СМЕХ.
Серо-черная даль с грязно-чёрными разводами местами развалившимися зданиями от коррозии, ветра, ливней и снега. Падшие люди. Закрытые на все замки входные двери как бы говорят: "Уходи, я не желаю тебя видеть".
Водка и наркотики давно перестали вызывать в них боль, позволяющую скрыть безумие и притворяться, что им не всё равно на рухнувшие постулаты давно ушедшего общества. Капюшоны, поношенные ботинки, истертые куртки, ножи и обрезы, безумные зрачки и ухмылки, мрачные глаза с чёрными тенями и вечно хмурые лбы.
Правительство расформировано, закон пал, экономики больше нет, как и блестящих улыбок политиков, сияющих с экранов. Перестали звучать успокаивающие голоса из громкоговорителей: "Граждане, всё под контролем…". Всё это произошло не так, как все ждали, нет, не ядерная война, нет не новый строй общества и экономических отношений, нет, не экстремисты с радикалами захватили весь мир и не страшный вирус поразил большинство населения. Просто всё закончилось, потому что люди, слишком многие, начали задавать вопросы:
– А почему я должен это делать, если это не имеет смысла?
– Ради чего я так много работаю?
– Зачем мне это всё?
И ответы были просты – не почему; не для чего; незачем.
Это случилось слишком быстро: горы трупов на улице, грабежи, стрельба, поножовщина, крики, кровь. Везде: в городах, деревнях, военных частях; в полицейских управлениях, государственных думах, театрах, кинотеатрах, ресторанах, картинных галереях, пивных. А потом всё стихло и остались выжившие "счастливчики", у которых весь мир различных ресурсов и припасов. Но все они сошли с ума и потеряли остатки веры, надежды и любви к чему-либо. Можно сказать, что это распространялось, как эпидемия, вирус, который всегда сидел в нас; и однажды, у одного за другим начали исчезать антитела к нему.
Ранним утром прошла новость о том, что Губернатор на публичной встрече зарезал ветерана труда во время акции так называемой поддержки пенсионеров и мнимой памяти их былых заслуг. Когда его спросили, почему он так поступил, он ответил лишь, что ему надоело следовать правилам. Тут не обида, отвращение или злость на лицемерные гнусности, впитавшиеся в ежедневник с задачами всех политиков. Нет, он просто не мог больше следовать правилам. Он захотел – он убил.
