Райка, милая Райка…
(Бульварная повесть)
Дуня Михельсон завыла дурным голосом. Опять аборт! Живот скрутило спазмом от воспоминаний о последнем походе к врачу. И вот – не прошло и трёх месяцев – опять! Пропади ты пропадом проклятая женская доля! Не помогало ничего: после бурного секса с Лёвкой вылетали спирали, таблетки вызывали тошноту и выпадение волос, а проклятая матка хавала сперматозоиды как с хлебом и норовила всех приютить, презервативы – отдельная история. Во-первых, Лёвка их ненавидел! А зачем секс, если мужчине он такой не нужен? Ей-то он уже после всех мучений не нужен никакой. Во-вторых, опять же после Лёвкиных ураганных атак, они рвались, спадывали, запутывались в Дуниной шерсти и просто через один были бракованными. Районный гинеколог Рудик, привыкший ко всему, философски встречал плачущую Дуню: «А шо ви хочете? Шобы у еврейской женщины шо-то пропадало? Шобы она шо-то выпустила, если уж к ней шо попало в руки? А тем более не в руки? Я вас умоляю!» Как иллюстрация этого во дворе дома бегали шестилетний Сёмка, шестилетний же Сашка (их разделяло ровно десять месяцев) и пятилетняя Сонька. Лёвка, пылкий в постели, проявлял нееврейскую холодность в добывании копейки. Так что Сонька за свою пятилетнюю жизнь не нашивала еще ни одного платья, помимо единственного, доставшегося ей от младшей дочери сводной сестры Лёвкиного шурина. А так всё в штанах, донашиваемых за братьями. «Что делать? Что делать?» – думала Дуня, за предыдущую пятилетку выполнившая план по абортам за себя и за всех работниц прилавка, трудившихся на Привозе. Вообще-то, по паспорту она была Дина, но её так давно никто не звал. Потому что она была нелепа и постоянно поминала свою любимую подружку, одноклассницу Дуню, которая в отличие от неё, была хваткая пройда, несмотря на рязанских родителей, перебравшихся сначала под Одессу, потом в Ростов, и, наконец, осевших в Херсонской области. «Сама ты Дуня», – говорили товарки на привозе, в глаза не видевшие сию особу, которая умудрилась окрутить московита и сейчас жила себе припеваючи в Российской столице. Наша же Дуня-Дина тоже преуспела в некотором роде: всё-таки Одесса – это не село Белогорка, откуда её взял замуж глазастый Лёвка. Но, похоже, на этом везение кончилось.
