Истерзанная несчастная была прикована цепями и подвешена к сырой, покрытой плесенью стене в темном, закрытом помешивании. Находящаяся все это время в полуобморочном состоянии, она начало приходить в себя. Все ее тело ныло, истекая кровью. Порезы и ссадины давали о себе знать. В ее глазах был полный ужас от происходящего. Она хотела закричать так сильно, чтобы разорвать эту гнетущую, мрачную тишину, закричать, чтобы проснуться, вырваться из лап липкого кошмарного сна, поскольку все произошедшее с ней казалось диким сном, вымыслом, непохожим на правду. Она кричала так громко, как могла, но ее крик застрял где-то глубоко в горле, а наружу вышел только тихий, сдавленный хрип через грязную, отвратительно пахнущую тряпицу, которой был перевязан ее рот. Она дернулась, пытаясь высвободиться из цепей, но цепи были прочными, а кандалы сильно натирали ее нежные, не испорченные непосильным трудом белоснежные руки и ноги. Тонкая как тростиночка, в изорванном в клочья платье, она была похожа на ковыль, колыхающую по направлению сильного, штормового ветра, опасного для нее, способного вырвать ее из земли с корнем и унести прочь. Неожиданно послышались шаги за стеной. Она снова попыталась закричать, зовя о помощи, еще сильнее колыхаясь и билась о стену, к которой была прикреплена, но когда железная, тяжелая дверь с скрежетом отварилась и сквозь яркий, щемящий глаза свет она увидела его, своего мучителя, то сжалась от страха, пытаясь убежать подальше в темноту, в самую глубь и спрятаться. Войдя, он нащупал выключатель и тусклая лапочка осветила небольшую комнату подвального типа, в которой то тут, то там бегали здоровенные, наглые, ничего не боящееся белые крысы. Взяв валявшейся в углу окровавленный топор, он подошел к ней, прежде чем она успела закричать одним ударом отсек ей голову. Голова покатилась как футбольный мяч, а из открытой раны фонтаном полилась алая горячая кровь. Присосавшись к ней, он начал жадно пить ее, как пьют живительную воду во время жажды в пустыне. Его лицо вмиг потеряло человеческую сущность, стало больше и больше походить на морду зверя, покрываясь густой, черной шерстью, а из выросшей волчьей пасти, показались… клыки. Вцепившись ими в тело, разрывал его в клочья, жадно поедая его и издавая отвратительные звуки, похожие на чавканье. Утолив свой ненасытный голод, он почувствовал, как вдруг защемило его сердце, и смахнув слезу… бросил остатки мяса… крысам. Почуяв еду, они со всех углов сбежались в центр комнаты и собралась целя полчище, жадных крыс, которые обступили его, бегали забрызганной кровью одежде. он с любовью снимал их с себя, целовал, любовался, называя их женскими именами. У каждой крысы было свое имя. И если для других, они казались одинаковыми, то для него это были совершенно разные личности и мели свой характер. Вот, крыса, та, что спряталась в темноте и высунула только носик, очень стеснительная и робкая, по прозвищу Маша, а та грациозная в ослепительно белом и с черными большими пуговками-глазами – Магдалена. Она очень любит музыку. И он всегда играет для нее на своей скрипке, но не сейчас. Сейчас время ужина. А на него нельзя опаздывать ни под каким предлогом. Наигравшись со всем своим полчищем крыс, он снял окровавленную одежду и, надев чистый, дорогой сюртук-тройку, вышел из помещения, не забыв при этом выключить свет.
