Некогда мне случилось беседовать с человеком большой и славной судьбы, жителем Карабаха, а точнее, города Шуша.
Его истории навсегда остались в моей памяти, и вот как их отзвук возникла эта повесть о разбитом и потерянном детстве карабахских детей, ставших беженцами.
Вся суть моего рассказа – это трагедия народа, боль каждого человека, которого в один день заставили покинуть отчий дом.
Наши «соседи», повинные в этом беззаконии, живут в вымышленном мире и не хотят считаться с реалиями жизни. Они почему-то уверовали в исключительность своего происхождения. Естественно, это ни к чему не привело, кроме страданий и мучений для обеих сторон.
Этим они оттолкнули от себя ряд прекрасных стран, таких как Турция, Грузия и Азербайджан. Ведь то, что выходит за границы реального, опасно и нелепо.
Помню знакомство, уже в Москве, с одним из причастных к трагедии моего народа. После долгого общения со мной факты о геноциде 26 февраля 1992 года заставили его задуматься. Затем он тихим голосом сказал: «Сожалею…»
Что говорить о сожалении? Да, оно разрывает сердце, но это сожаление бесплодное, и ничего не вернешь назад.
Мой народ считает Ходжалинский геноцид, да и все происходящее в целом, огромной несправедливостью по отношению к себе.
А несправедливость «прощается», когда про нее забывают. Азербайджанский народ ничего не забыл.
Сабит Алиев
Уже глубокая ночь, а я все еще думаю, с чего начать свой рассказ. Так много всего накопилось в душе…
Неделю назад я вернулся из Стамбула на родину. А сегодня днем, придя от доктора и приняв таблетку успокоительного, лег в постель. Свое положение в постели я ощущал левым плечом и внешней стороной бедра. «Надо попытаться уснуть», – подумал я, закрывая глаза.
Я обратился за помощью к доктору, потому что в последние дни совершенно лишился сна. Врач сказал, что пульс у меня учащен, зрачки расширены, нервы напряжены, но жизни моей ничто не угрожает. Он прописал мне теплый душ перед сном и успокоительное… Мне тридцать. Я – известный поэт, мои стихотворения печатают в журналах и литературных газетах. Литературное общество в республике, присуждающее премии за лучшие стихи, поставило мое имя среди первых в списке. Об этом было сказано по центральному телевидению, и меня начали узнавать простые люди. Где бы я ни бывал: в театре, ресторане, общественном транспорте – незнакомые люди, вытягивая шею, смотрели на меня. Почти все они щедро расточали мне похвалы, а некоторые прямо спрашивали, почему я еще не написал автобиографическую повесть?
