Хожу по тихим залам музея. Посетителей совсем нет. Люблю я эту загадочную умиротворяющую тишину. Никто и ничто не мешает. Оставаясь наедине с предметами, пришедшими к нам из далеких, окутанных ореолом таинственности, легкой дымкой загадочности времен, чувствуешь дыхание тех, канувших в небытие лет. Мысли мои летят сквозь время. Эти вещи говорят о многом, могут поведать о судьбах владельцев, о целом поколении знатных родов саха.
Будто слышу крики и шум битв, зловещее ржание боевых коней, свист летящих стрел, скрежет и лязг сверкающих холодным блеском батыйа-мечей, тяжелый, рассекающий воздух, полет копий во времена Великих междусобных войн, во Времена Кыргыс…
Перед глазами плывут образы людей тех времен. Мужественные воины, сложившие свои юные головы за свободу и прославление своих великих, знатных родов. Лица у них одухотворенные и чистые. Они не кровожадные. Времена были такие. Только в войнах и битвах мужчины становились настоящими мужчинами. Это жизнь. Жизнь и есть великая битва…
Особенно нравится мне рассматривать старинные женские ювелирные украшения и национальную одежду. Я знаю, в них сосредоточен весь мир, все мироздание, их можно читать как древнюю рукопись, пришедшую из глубины веков. Смотрю на древний ритуально – культовый изысканно – прекрасный комплект женских украшений. Матовый блеск старинного серебра завораживает меня.
Будто слышу за спиной легкое дуновение, чувствую чье-то незримое присутствие. На стекле музейной витрины мерещится чье-то прекрасное отражение. Я знаю кто это. Ее я увидела давно, в далеком детстве. Это – Та, чье имя не произносят, Та, кого именуют Великой Удаган – шаманкой…
И в воображении оживают древние легенды о шаманах-ойуунах и шаманках-удаганах.
Тайна юной удаган-шаманки
(миниатюры)
Маленькая удаган в каждую наступающую ночь превращалась в комочек слуха и потайного телесного зрения, она улавливала каждый неслышимый шорох, едва уловимое дуновение, невидимые и неощутимые иными вибрации Мироздания. Она была рождена другой, плоть Её была наитончайшей, сотканной из миллиардов нервных окончаний, щупающих и принимающих все движения Вселенной… Порой Ей было трудно и тяжело нести бремя этой чувствительности и открытости своей исконной сути.
