Могильщик

Когда я подарил кладбищенскому сторожу Бодрягину давно желанную им гармонику, он – одноглазый, лохматый – крепко прижал правую свою руку к сердцу и, сияя радостью, закрыв свой одинокий, милый, а порою жуткий, глаз, сказал:

– Эх-х…

Задохнулся от возбуждения, потряс плешивой головою и одним дыханием произнес:

– Умрете вы, Лексей Максимыч, ну, уж я за вами поухаживаю!

Он брал с собою гармонику даже тогда, когда рыл могилы, и, уставая работать, поигрывал любовно и тихонько польку. Он иногда называл ее с французским «прононсом» – «Трен-блан», а иногда «Дрянь-брань». Это была единственная пьеса, которую он умел играть.

Случилось, что он заиграл в то время, когда неподалеку от него священник служил панихиду. Кончив служить, он подозвал Бодрягина и стал ругать его:

Конец ознакомительного фрагмента.