Стайки воробьев испуганно вспорхнули с дороги, когда Вадим вышел за ворота колонии особого режима. День был солнечным, погожим. Весна. Деревья стояли в сизой дымке… «Куда ж мне теперь? – пронеслось в голове. – Так и так придется пока к матери, хоть у нее – своя жизнь… Как только получу документы, надо будет устраиваться самому, не гоже мешать ей. А Люба… С ней у меня развод». Вадим криво усмехнулся, вспомнив, как его благоверная по-змеиному прошипела в ответ на слова, что отберет у нее дочь.
– Попробуй только!.. Сам рад не будешь, что связался со мной!..
– Я уже давно проклинаю тот день, когда встретился с тобой! Давно, – он и сам не заметил, как заговорил вслух.
Вздрогнув от своего голоса, Вадим оглянулся. Местность пустынная, и до ближайшего населенного пункта – около двух километров. Он надеялся еще засветло добраться до станции и сесть на поезд. Прочь скорее отсюда! Прочь из памяти! Прочь из сердца…
Ему всегда было приятно сознавать, что дома его ждала жена с маленькой дочуркой, которая появилась на свет, пока Вадим служил. Полноценная семья, ради которой он готов пройти все мыслимые и немыслимые испытания… Иной раз Вадиму даже не верилось в свое счастье. В то, что этот маленький человечек, похожий на живую куклу, его продолжение. Танюшка больше походила на Любу, чем на него: белокожа, с большими изумрудными глазами, маленьким кукольным ротиком. Мягкие льняные кудряшки делали ее похожей на ангелочка. Когда Вадим держал дочку на руках, сердце наполнялось неописуемым восторгом, радостью. Тепло, исходящее от Танюшкиного тельца, согревало озябшую душу. На глазах сентиментально появлялись слезы.
– Ты моя лапушка ненаглядная! Сладенькая моя конфеточка!.. – умилялся Вадим дочери, когда та попыталась засунуть в рот отцу принесенную им плитку шоколада. Вся измазанная Танюшка сидела на отцовских руках.
– Ох, – всплеснула руками Люба, увидев это. – Ну ни на минуту нельзя вас оставить без присмотра!.. Ты, Вадим, хоть бы всю плитку ей не давал! Прямо, как несознательное дите! Хоть ты, хоть Танька – умом одинаковы оба!
Вадим рассмеялся:
– Чего, жаль тебе что ли для дочери? Там, в кармане куртки, еще одна лежит, для тебя!
– Дурень! Она же все перемажет!.. И сама по уши вон в шоколаде! – Люба шутливо толкнула мужа в голову ладонью. – Стирать-то ты что ли будешь?! Мне же и придется… Балбес, одним словом!.. – тут она добавила: – Да, тебя Ростислав Сергеевич просил зайти завтра.
