– 1 -
Услышь Григорий фразу «Встань и иди!», возможно, в последующем она бы возымела совсем другой эффект. Но вместо нее, откуда-то из глубины темноты, мрака и небытия, незнакомый мужской голос, словно склонившись над самым ухом, оглушающе скомандовал: «Время приниматься за дело!»
Какое-то безумное эхо разнесло эти слова на десятки, а может быть, и сотни отголосков, подобно осколкам стекла, разбившегося вдребезги. Григорий открыл глаза, и тьма закончилась. На смену ей сначала пришла смазанная резкость очертаний и блики чего-то светлого и просторного, а когда резкость сфокусировалась, очертания приняли интерьеры больничной палаты. От яркого контраста захотелось зажмуриться. Свет обжигал глаза так, словно до этого пришлось долго смотреть на солнце. Через мгновения к этим ощущениям присоединились тупая, ноющая боль, вырывающаяся из глубины плоти, чувство накатывающей тошноты, шум в ушах, и невероятная сухость во рту. Ощущения самого жуткого в жизни похмелья. Но это вряд ли было похмельем, хотя бы исходя из силы ощущений. Состояние было гораздо хуже. Намного хуже, помноженное в самую отвратительную степень.
Сколько еще могло длиться беспамятство не известно, но пронзительный голос вновь проявил себя: «Хватит валяться как тряпка! Подъем!».
Григорий сначала хотел было отмахнуться от него, чтобы снова провалиться в спасительную бесчувственную темноту, но любопытство места и происходящего, начало одолевать верх.
На ослабленных руках он подтянулся к изголовью кровати и присел. Несмотря на слабость и присоединившееся головокружение, его осознание подтвердилось: он находился в просторной больничной палате. К рукам тянулось несколько трубочек, на животе размещалась внушительная повязка. Голова по ощущениям тоже была перебинтована, но зеркала поблизости не было и поэтому разглядеть себя не представлялось возможным. Рядом по правую руку, стояла еще одна больничная кровать, отделенная от его тумбочкой и штативом с капельницей, кровать пустовала. Слева было окно, наполовину закрытое жалюзи, но и этого было достаточно, чтобы понять, что на улице темно. Поодаль находился шкаф с какими-то медикаментами, дверь в палату была полуприкрыта. И больше никого и ничего.
Вопросы начали появляться сами собой. Что произошло накануне? Сколько времени он провел здесь? Почему он оказался в больнице? И может быть, следовало спросить что-то еще, но перед глазами стояла рябь, а в голове приливами накатывали волны боли, слабости, головокружения, и потому, сформулировать другие вопросы сейчас не получалось. Единственное, что он знал точно, что его зовут Григорий, и ему двадцать семь лет. А дальше какой-то провал, ошибка загрузки файла, разрыв соединения.
