День отдохновения проходил спокойно. Оозцы стремились закончить все более или менее значимые дела до того как взойдет второе светило Яро, и станет невыносимо жарко. Позже, некоторые из них легли отдохнуть в густой тени семейных деревьев, другие заструились к чистым озерцам, дарящим прохладу. Их невесомые и полупрозрачные тела легко парили над водоемом или сливались с прозрачными водами. Третьи потянулись к питейному заведению дядюшки Крома Ооза, чтобы провести время, попивая охлаждающий напиток из листьев каруки, который хозяин запасал загодя, после Сезона Ливней в Долине Грез. Всласть обсудив местные новости, расслабившиеся от свежести прохладительного напитка Оозцы, стали с ожиданием поглядывать на тропинку, ведущую к заведению, и сразу оживились, увидев приближающегося дядюшку Моора. Он струился неторопливо и светился спокойным золотистым цветом. Так как с возрастом он значительно поплотнел, то двое молодых Оозцев, подхватили его за руки и помогли воспарить на питейное дерево. Ему тут же подали сосуд с карукой, который Моор с удовольствием опустошил. Оглядевшись, он сразу заметил, что его молодые сограждане светятся нетерпеливым оранжевым цветом.
– Хотите послушать еще одну историю, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Дядюшка Моор. Все посетители сразу засветились зеленым цветом, означающим согласие.
– Ну, что же, сегодня вас ожидает необычная и удивительная история. Вы наверное знаете, что каждый цикл, после Сезона Ливней я отправляюсь в путешествие. И, наверное, не раз задавали себе вопрос: « Куда же это отправился на этот раз старый Моор?». Сейчас я хочу вам рассказать про свои каникулы. Он заметил желтые цвета непонимания у некоторых своих молодых друзей, но все-таки продолжил.
В давние времена, когда семейные деревья были больше, а Яро светил не так сильно, я был прозрачен и струился намного лучше многих сегодняшних. Приглянулась мне тогда гордая красавица Мэй Ооз. Никто так изящно не закруглялся при движении и не светился так искрометно золотистым цветом, как она. Многие Оозцы влюблялись в нее и предлагали свадебный цветок, но она гордо отвергала всех претендентов. Поэты писали стихи в ее честь, а художники писали картины но, казалось, это ее не трогало. Когда я осмелился преподнести ей свежераспустившийся Альтровацис, который потом десять кругов горел необыкновенным искрящимся светом, она даже не посмотрела на меня.
