Я подтянул ноги к груди и уложил на них усталые руки. Наслаждаясь минутной передышкой, я сидел на дощатом поддоне, бесхозно брошенном посередине погрузочного пандуса. Все мое внимание было приковано к одному человеку.
Сонным взглядом я наблюдал за тем, как он проворно хватал с поддона упаковку пивных бутылок и швырял внутрь кузова газели. Из зияющего грота возникали жилистые руки, мгновенно перехватывали груз, и начинка тут же исчезала во мраке. Шел третий час ночи, и погрузка товара со склада была в самом разгаре. Мужики, не вынимая изо рта тлеющих сигарет, без устали грузили и грузили упаковки в кузова машин. «Забив» доверху очередной кузов, ребята облегченно падали на пустые поддоны подобно мне. Они вытягивали свои натруженные ноги и жадно пили воду, изредка перебрасываясь пустыми фразами.
Парень присел рядом.
– Я тебя в прошлую смену не видел, – обратился я к нему вместо приветствия. – Из дневной смены или новенький?
– Недавно сюда устроился. Как твое имя? – он выдохнул совсем немного дыма после длинной затяжки и посмотрел на меня.
– Саня, – улыбнулся я и протянул ладонь.
– Леха! – рукопожатие его было не в меру крепким. Виду я, конечно же, не подал, но ладонь немного заныла.
– Приятно познакомиться!
– И мне. Куришь? – Леха вынул из потертых шорт пачку «Донского табака», открыл и вопросительно посмотрел на меня. Я, молча, покачал головой.
– Скоро обед, – сказал Леха, только чтоб поддержать разговор.
– Часть смены уже поела, – также отстраненно ответил я.
– Это вон те-то? – он бросил взгляд на ребят у дальней машины. – Да, были бы голодны, уже б рядом сидели. А они, видишь, почти спят.
Желудок голодно отяжелел при упоминании о еде. Я усмехнулся краем рта и внимательно посмотрел на собеседника.
Лицо Леши было худое, угловатое, отечное. Видно было, что не доедает. Глубоко посаженные карие глаза из-за густых черных бровей и редких ресниц, были колючими и в тоже время печальными. По худосочности его телосложения можно было бы заключить, что мой собеседник – большой любитель выпить. И этот вывод был бы вполне обоснован, если не замечать треугольной спины и сильно выраженных икроножных мышц, которые выдавали в моем собеседнике бывшего спортсмена. Кожа на фалангах его пальцев была грубее обычного. Жизненный опыт в те мои далекие восемнадцать лет, был практически на нуле, но контрастность этой личности разжигала любопытство.
