Дорога до кладбища была едва различима. Тропинка, ведущая сквозь кусты и высокую поросль болотных деревьев, укрытая кронами ольхи и ясеня, то и дело петляла. Михаил едва успевал сворачивать, чертыхаясь, когда особенно настойчивые ветки цепляли его за куртку. Вообще-то он не верил в то, что кладбище существует, но ему пришлось довериться старухе, другого выхода не было. Мёртвый младший брат снился ему каждую ночь и звал его. Дошло до того, что Вербловский перестал спать. Он осунулся, похудел, на работе засыпал на ходу. Однажды он упал в ванне, и чуть не расшиб себе голову. Невролог посоветовал обратиться к психотерапевту, психотерапевт – к внутреннему я. В результате Вербловский шёл по лесной дороге, ожидая, когда тропинка уведёт его в чащу или болото, где он потеряется или утонет. Однако через какое-то время тропинка сменилась пологим мягким мхом, деревья расступились, и кое-где Михаил увидел странные монументы. Статуи были разбросаны в хаотическом порядке. К одной такой Вербловский подошёл ближе и похолодел. Он был поражён тем, насколько удивительно правдоподобно неизвестный скульптор изобразил человека, и не просто человека – мумию, сухую, серую, покрытую воскообразной слизью. Мумия склонялась со своего невысокого холма к кусту полевых цветов, растущих прямо подле постамента. Но поразительным было то, а Михаил заметил это не сразу, на скульптурах была одежда, ветхая, почти полностью истлевшая, долгое время согревающая покойника в его последнем путешествии. Вербловский отшатнулся, и некоторое время стоял с широко раскрытыми глазами, глядя на жуткое изваяние. Он не мог пошевелиться и вместе с этим хотел сбежать, только бы не видеть чудовищную фигуру. Нет, это была не статуя и не памятник – это была настоящая мумия. Живой когда-то человек, высушенный и выставленный на надгробие. Какому сумасшедшему мастеру понадобилось делать такое? Кому пришла в голову фантастическая идея похоронить человека под другим трупом? И почему, Господи, почему она до сих пор была цела? Известно, что мумии хранятся только в определённых условиях: кислород действует на них так же, как и на обычных покойников – разлагает их, разрушает.
Только сейчас Вербловский понял, что всё это время он чувствовал сухой горький запах, не гнилостный, как бывает при разложении, а другой, словно горькая смола, скрывающая под собой нечто другое, нечто сладкое и удушливое. Этот запах, несомненно, исходил от статуи. Михаил на мгновение закрыл глаза, представляя, что на самом деле не видел ничего странного: просто лес, и его не в меру разыгравшееся воображение. Однако, снова открыв глаза, Вербловский опять увидел уродливые статуи. «Сколько же их здесь?», – подумал он, холодея. Михаил подошёл к мертвецу, находящемуся рядом с тем, которого он рассматривал ранее. Ветхое платье подсказало ему, что это была женщина. На сгибах локтей и коленей проступали кости. Лицо, почти лишённое мягких тканей, походило на череп. Два передних зуба и клыки
