Дядечка в возрасте убедительно водил руками, доверительно понижал голос, а иногда, не выдержав, вскакивал, пытаясь вылезти из рамок экрана, и ванговал всячески.
– Есть, – склонял он из глубины телевизора, – память зрительная, слуховая, на уровне клеток, а возможно, даже память прошлых жизней.
Тут он остановился и погас на полуслове. И задор исчез, и дар убеждения.
Трудно, знаете ли, вещать, когда тебя вырубили. Лучшее, кстати, средство против групповой психотерапии – ни один телевизор еще не нашел способ лишить вас способности мыслить без электричества. Сам Кашпировский не смог достучаться до рассудка моего через темный экран, когда отключили свет на его “Даю установку!”
И память про события случившиеся не в этой жизни, мы оставим личностям легкомысленным, способным верить вальяжным незнакомцам на слово, а не глазам своим и лбам, многоопытным, оставившим пометки не на одной стене.
Увольте.
А любой, кто скажет иначе – потенциальный пациент самизнаетекого.
В такой, юношеской уверенности счастливо пребывал и я.
До того момента, как в один из обычных дней, когда ходьба была нам еще не знакома, и мы, как все адекватные люди студенческого возраста носились по совершенно неотложным делам, я влетел во Дворец Молодежи, и не тормозя помчался через мраморный холл, к своим коллегам диджеям.
Как вдруг…
Краем глаза заметил, как из нишы скрытой тенью, на меня наваливается мохнатое, огромное существо. Разъяренный монстр, знакомый мне по какому-то запредельному, доисторическому опыту.
Опыту встречи, закончившейся весьма печально.
Для моей особы.
В полдень.
В разгар самого рабочего дня недели, а именно – во вторник.
Не в лесах непролазных и топях коварных, а в деловой части города V.
Вылезло Нечто.
Существо, никогда прежде мной невидимое.
В этой жизни.
И, как нередко происходит с людьми чрезвычайно испуганными или возбужденными – я встал столбом.
Стометровка провалилась и ноги отказали.
Парализованный жуткой безысходностью, медленно развернулся и увидел гигантскую, поднятую над головой мохнатую ногу, готовую раздавить мою личность как трактор букашку. Огромные бивни над ней, глаза размером с блюдце, длинную рыжеватую шерсть.
«Мамонт», – по спине потек холодный пот.
Я остолбенел и разучился дышать, в упор рассматривая напирающего косматого исполина.
