Марка разбудила тишина. Оглушающая, как колокола на соседнем храме. Он попробовал натянуть на себя обрывки снов. Но они блекли и таяли, блекли и таяли, а их место занимала непривычная пустота просыпания. Что-то в ней было не так. Электронные часы показывали… Ничего они не показывали. Не светился экран телефункена. И не слышалась приятная хрипотца Мудрейшего: « – Доброе утро, дети мои! Ганс-Фридрих Сидоров приветствует и поздравляет вас с новым радостным днем! Чисты ли ваши помыслы, как небо в этот ясный день? И не было ли в ваших снах чего-либо предосудительного? Или просто сомнительного, требующего осмысления Мудрых? Мы всегда готовы помочь и поддержать вас. Помните о счастье жить в нашей благополучной стране!».
Нет. Что-то сегодня было не так. Что-то мешало Марку почувствовать ежеутреннюю сопричастность Великому Единению, готовность раскрыться навстречу благоуханному дыханию Высшего Существа.
– Нет электричества! – понял Марк. – Значит, не будет ни утреннего приветствия, ни морально-политической подпитки, ни душевного трепета при подъеме Государственного Флага. Не будет и энергетической разминки – тренажеры же не работают.
Марк совсем было заскучал, но тут внизу, на кухне, загремела посуда.
– Отец… – подумал было Марк и торопливо соскочил на пол. И тут же застонал от невыносимого осознания реальности. Голову заполнила пустота, в которой бились без выхода два слова: – Отец!.. Мама!..
Не было силы, которая помогла бы ему удержаться на краю обрыва, в который обрушилась прежняя жизнь… Отец… Мама… Неправда, что время рубцует раны! Никакой оно не лекарь! И никакие дни, часы и минуты не могли пригасить ужас того дня, когда пришла весть о гибели родителей!..
В кухне возился дедушка. Он суетливо дергал какую-то штуковину из какого-то незнакомого аппарата.
– Дед, – спросил Марк, – что за агрегат?
– Примус, – не отвлекаясь, ответил дед. – Источник открытого огня.
От моей бабки остался. Мы еще в Африке на нем готовили… Только вот подзабыл, как запускается…
– А вонища-то! – сморщил нос юноша.
– Керосин, – объяснил дед. – Вот подожди, кончится под землей газ, хошь – не хошь, а вспомним и о керосине, и о примусе… Еще такая штуковина была – керогаз…