I
Важное известие застает Милочку врасплох
Небольшой поросенок – белый, с темными пятнами – лежал в тени под березой, у крыльца, а Милочка, опустившись на колени, сидела с ним рядом и дружески обнимала его за шею. Милочка гладила его, ласково приговаривала: «Вася мой! Васенька!» и иногда дергала его за уши.
Когда золотистый солнечный луч, пробившись из-за листвы, падал на «Ваську», его нежные розовые уши так заманчиво просвечивали, что девочке как-то невольно хотелось потеребить их. Поросенок, по-видимому, уже привык к таким ласкам и покорно принимал их, как должное и неминуемое. Он лежал, растянувшись, уткнув в траву свою продолговатую мордочку, и полузакрытыми глазами лениво посматривал на Милочку.
– Ваське хорошо! Васька развалился… нежится! – говорила девочка, почесывая поросенку за ухом, как обыкновенно чешут кошек.
Ваське, конечно, было хорошо, да и Милочке – недурно… Майское солнце сильно припекало с голубого, безоблачного неба, а здесь, под березой, – тень и прохлада, и лишь небесная лазурь сквозит из-за ветвей там и сям…
На вопрос: кто в ту минуту был чище – поросенок ли, слывущий обыкновенно за самое грязное животное, или барышня? – отвечать можно было легко и совершенно безошибочно… Поросенок был совсем чистенький и с таким же правом, как теперь под березой, мог лежать и в гостиной на ковре. Ну, а барышня, по сравнению с поросенком, – надо уж правду сказать, – была настоящей замарашкой.
Ее ботинки, чулки, передник, руки были замазаны землей; в темных волосах ее набились какие-то зеленые листочки, желтые сухие стебельки, какой-то сор… И, – что всего замечательнее, – даже кончик ее маленького носа был замаран в черноземе, так что иной недогадливый человек, пожалуй, мог бы подумать, что эта девица носом землю рыла, – предположение, разумеется, маловероятное…
Но если бы меня спросили: кто из них был красивее – барышня ли замарашка, или этот чистенький поросенок? – то я должен был бы сознаться, что барышня, на мой взгляд, была красивее своего четвероногого приятеля, хотя и тот со своей милой мордочкой и с розовыми, просвечивающими ушками, может быть, со свинячьей точки зрения должен был казаться замечательно красивым созданием.
У Милочки были большие и блестящие, темно-карие глаза; были мягкие, шелковистые, темные волосы, на щеках – горячий, густой румянец; Милочка, для десяти лет, была довольно высокого роста, стройна и грациозна. У поросенка глаза были хотя также темные, но маленькие, узенькие; шерсть – грубая, жесткая; румянец его, разумеется, не походил на Милочкин, и с нашей – с людской – точки зрения он был, если хотите, мил, смешон, но неуклюж и уж вовсе не грациозен…
