Но ведь невозможно всю жизнь сидеть дома? Олег от природы совсем не смуглый, а оттого, что сидит дома полтора месяца, похож на привидение, да ещё эти темные круги под глазами. Маргарита Васильевна всерьез была озабочена состоянием своего сына. Он стал вялым и все больше лежал. Перечитал почти всю домашнюю библиотеку, остались только книги, которые и сама Маргоша не могла осилить.
–Наверное, нам придется выйти с тобой, сын. Я буду рядом, и если ты захочешь, то буду идти чуть в отдалении.
Олег испуганно посмотрел на нее.
–Я не хочу, ма…
–Но однажды тебе придется это сделать. Через месяц начнется новый учебный год. Я думаю, нужно потихоньку выходить. Давай просто сходим к киоску Союзпечати, может, там интересный журнал захочешь купить?
Алексей прислушивался к их разговору.
–Не пойму, из-за чего сыр-бор, вообще? Ты болел, теперь выздоровел. Чего дома сидеть? Раньше, наоборот, тебя не дозваться было с улицы…
В комнате по стенам бегали солнечные зайчики. Высокая береза за окном шелестела ветками. Был выходной, и Маргоша пожалела, что завела этот разговор, пока муж был дома. Вечером Маргарита Васильевна пошла провожать мать на электричку.
–Погостила и хватит, верно?
–Ты мама хорошо живёшь, спокойно. Я тоже хочу пожить так однажды.
–Для этого тебе нужно остаться одной…
Они прошли через лес и вышли на выложенную серыми плитками дорогу к платформе. Здесь чемодан на колесиках резво и скоро катился. Маргарита Васильевна только направляла его. Солнце было ярко-ржавым, оно медленно садилось, превращая окружающее в кадр фантастического фильма. Высокая сухая трава окружала дорожку, по которой они шли. Плитки местами были вытащены, украдены. На них колесики чемодана застревали, и Маргоше приходилось прикладывать усилия, чтобы приподнять чемодан.
–Что ты туда положила? Вроде, когда ты приехала, чемодан был гораздо легче!
–Олег твой книжек мне насовал, сказал, что я совсем не просвещённая! – мать улыбнулась.
–Я так благодарна тебе! – вдруг сказала Маргоша.
–За что?
–За то, что ты не о чем не спрашиваешь… Хотя раньше меня это задевало. Я думала, что тебе не интересна ни я ни мой ребенок.
Маргоша посмотрела на мать, ожидая от нее протеста, но мать не сказала ничего. Вот и думай, может, и правда, они ей не интересны. Хотя с Олегом мать общалась в этот свой приезд много. Ладно, что теперь об этом говорить… Едва они сели на единственную скамейку, которая была на длинной платформе, как раздалось заунывное приветствие электрички. Маргарита Васильевна ощутила тоскливое ожидание чего-то неотвратимого, печального. Всегда вечером на пустынной платформе ее охватывали такие чувства. Казалось, что в электричке едут люди, пребывающие в другом измерении, и когда заходишь к ним в вагон, то ощущаешь себя чужаком ровно до следующей остановки. Потом заходят новенькие, и ты уже становишься старожилом, а они чужаками. В ночной электричке обычно не слишком уютно, словно не можешь себе найти места, как неприкаянный едешь куда-то, пока нормальные люди уже дома, пьют чай и готовятся ко сну.
