…Ноябрь, ветер, холод. Самое неприятное время, когда на улице уже холодно, а дома еще не включили отопление. Можно, конечно, укрыться теплым пледом, накипятить горячего чая и усесться, с любимой книгой, или, не вылезать из кровати, перед телевизором, укрывшись толстым одеялом. Но, только не сегодня.
Славик стоял, покачиваясь, придерживая початую бутылку водки, лезть, по пожарному шлангу, на четвертый этаж, медицинского общежития уже совсем не хотелось. Общагу зашили листами металла по третий этаж, защищая будущих врачей от непрошенных гостей. Девчонки высунулись из окна и подбадривали его, одна забившись в угол почему-то рыдала. Он вспомнил, что завтра в военкомат, сделал большой глоток водки выдохнул и полез…
Следующий день он помнил плохо, какими-то яркими вспышками, на медкомиссии, все «косили» как могли, но было уже поздно – служить пошли все. Когда он зашел в комнату распределения, забыв представиться, как учили в коридоре, то увидел только, как его военный билет пошел по рукам и где-то в конце длинного стола, услышал глухой стук печати и чей-то возглас:
– На флот. Срок службы три года.
Он попытался возразить, показывая на рядом стоящего зареванного призывника из Средней Азии, который просит взять его на корабль:
– Его возьмите, а я в стройбат согласен…
Не в меру бодрый, майор вскочил, и закричал:
– Родину не любишь? – и вытолкал его в коридор.
Ехали долго, на поезде. Когда наконец приехали в часть – трехэтажный дом в степи, дежурный по части, сказал отнести вещи в сушилку. Дверь, в нее, была прикрыта, где включается свет, соответственно, никто не знал. Ничего не подозревая, «молодые» зашли в темное помещение, толкаясь на входе, как овцы. Во мраке был виден только огонь от чьей-то сигареты и слышен тихий шепот, тонко воняло мокрыми ботинками. Внезапно вспыхнул свет. Одинокая лампочка, зарытая в паутине, осветила несколько фигур. В сушилке сидели «дембеля», к крюку для лампы была привязана веревка, на конце аккуратная, висельная петля, под ней стояла табуретка, «молодые» остановились, не зная, что делать дальше, раздался чей-то голос:
– Ну че, «духи», вешайтесь!
К стоявшему ближе всех, поднялся один из сидевших дембелей, дыхнул в лицо водочным перегаром и грозно спросил:
– «Дух» во что меня ставишь?
От неожиданности «молодой» прошептал:
