Она шла к автобусной остановке. Как всегда – одна.
Наличие отдельного кабинета… хотя, возможно, это слишком громкое название для её крохотной комнатушки – те не менее, наличие отдельной комнатушки избавляло от всяческих неписаных законов, бытующих в любом коллективе. Как, например, занимание очереди в столовой или мест в зале заседаний, бегание в буфет за-чем-нибудь-к-чаю по всё той же, неписаной, очерёдности, или кучкование в вестибюле в конце рабочего дня. Да и вообще, изолированное рабочее место, обусловленное объективной необходимостью – творческим характером её работы – давало массу привилегий.
Она шла не спеша. Она никогда никуда не спешила. Ни на работу, ни с работы. Даже на показавшийся из-за поворота автобус – даже в дождь, даже в мороз. Правда, некоторые водители порой медлили закрывать двери, дожидаясь её. Тогда она немного – совсем немного – прибавляла шаг и никогда не забывала послать джентльмену за рулём благодарную улыбку за оказанную любезность.
Была пятница. В настроении ощущалась приподнятость с лёгким оттенком грусти. Первое – оттого, что пятница, а второе – оттого, что первое. Это у неё с детства – если очень хорошо, то обязательно немного грустно. Сколько раз она пыталась докопаться до корней этого загадочного явления, но пока безуспешно. Появись этот симптом в нынешнем возрасте, его можно было бы объяснить очень просто: накопленный к тридцати трём годам жизненный опыт не раз убеждал в непреложности формулы "всё кончается уже тем, что начинается", а конец хорошего – всегда грустно. Но, возможно, она, эта формула, заложена в человеческие гены как некий предохранитель от эмоционального перекала?..
Сейчас она не хотела думать об этом. Она любовалась зацветающими кустами рябины и буйно раззеленевшимся газоном, вдыхала терпкий запах цветов и травы, разогретых за день невысоким, но долгим северным солнцем.
Эти приятные ощущения подобно монетке, опущенной в музыкальный автомат, вдруг завели в душе свою, почти независящую от неё, игру. Игру мыслей и чувств, определений и образов, воспоминаний и реалий…
Сколько раз – сотен?.. тысяч раз?.. – она проходила мимо этого газона! И он представал перед ней то покрытый снегом – лёгким и пушистым, слежавшимся и тяжёлым, серым и ноздреватым, то зеленью – яркой первой, томной налившейся, бурой увядающей… И все эти картины сменяли одна другую вне зависимости от чего-либо иного, кроме единственного неколебимого закона, установленного и соблюдаемого главным распорядителем вселенского действа, имя которому Хронос.
