Начало этой истории могло быть совсем другим. И наверное, начаться она могла совсем в другом месте. Но его величество господин несчастный случай, который подбросил маленький гвоздик на пути Вероники, распорядился так, чтобы эта история началась именно там, где она и началась.
Гвоздик, которым Вероника пропорола себе покрышку, сыграл в ее судьбе такую знаменательную роль, что впору было его водрузить на почетное место под стеклянный колпак в домашней коллекции удивительных вещей. И показывать желающим, в сотый и сто первый раз пересказывая всем уже и без того хорошо известную историю о том, как именно этот гвоздик помог двум любящим людям обрести счастье и друг друга.
Да, так можно было бы поступить, но… пока до того или иного конца истории было еще очень далеко. И пока что о таком счастливом моменте не могло быть и речи. Пока что в жизни Вероники было очень много проблем и очень мало счастья. Да и сам гвоздик этот Вероника восприняла не как посланца судьбы, а как новое несчастье, из тех, что в последнее время в избытке встречались ей.
– Вот ведь невезуха! – воскликнула девушка, выйдя из своей новенькой «Киа» и рассматривая сдувшуюся шину. – И за что это мне?!
И так как никто на ее вопрос не ответил, Вероника задала следующий:
– И когда это кончится? – сердито глядя на дырявую резину, поинтересовалась она у нее, словно резина была в чем-то виновата. – Мне это уже начинает надоедать!
Эта угроза была встречена холодным молчанием. Вероника кипела от злости, колесо молчало. А проносящиеся мимо машины, вопреки распространенному мнению, будто бы все водители мужского пола только и мечтают о том, чтобы спасти оказавшуюся на шоссе в бедственном положении девушку, продолжали преспокойно проноситься мимо.
Ни одна машина не затормозила, несмотря на девушкины призывные размахивания руками. Никто из водителей не пожелал отвлечься от своих важных мужских дел, чтобы оказать помощь прекрасной незнакомке. А ведь Вероника сегодня выглядела далеко не худшим образом. С утра она специально напялила на себя свой лучший замшевый плащ цвета топленых сливок. Он расходился у нее от бедра, открывая всеобщему обозрению симпатичные ножки, туго обтянутые прозрачными чулочками.
Под плащ Вероника почти ничего не надела, потому что считала, что в город давно пришла весна, так что можно слегка и разоблачиться. У Вероники были свои принципы. И если уж весна, то и оделась она по-весеннему.
