“То, что делается ради любви, происходит вне сферы добра и зла”
Ницше «По ту сторону добра и зла»
Часть 1.Странная смерть странной девушки
Я перешагиваю через разбитый табурет, вглядываясь в ее лицо. В ту бледность, что она оставила после себя. Мертвые глаза, подернутые сеткой лопнувших капилляров – распахнуты. В них до сих пор дрожит дикая боль. Сломанный нос, сколотые зубы, губы, измазанные засохшей кровью… ее лицо. Странная восковая маска, не имеющая общности с жизнью, слившаяся с серостью дня. Она здесь.
И я смотрю.
Возле ее истерзанного тела копошатся люди. Погоны и серые куртки, с красными полосками на рукавах. Падальщики, слетевшиеся на пир. И я – один из них. Гонимый запахом крови, вонью смерти… я тоже насыщаюсь чужой болью. Вдыхаю ее зловоние.
Вспышки фотоаппаратов слепят, чьи-то руки расставляют желтые таблички с цифрами. Вокруг нее. А она лежит на полу, у раскрошившегося от времени плинтуса, холодная, как камень и смотрит. Пустыми, лишенными разума глазами. Ее русые волосы испачканы темной вязкостью. Она смотрит.
Делаю шаг к ней. Под подошвами хрустит битое стекло – как кости. По телу бежит предательская дрожь – всего лишь холод нынешней осени.
Сильная рука ложится мне на плечо.
– Постой. Здесь еще не все готово.
Киваю. Не человеку, голосу. Лиц в этом месте больше нет. Кроме нее.
– Шлюху замочили, мать ее так…
Слышу другой голос. Ему мерзко, он отплевывается, дышит через нос. А я снова возвращаюсь к ней. К ее рукам.
Тонкие бледные запястья не тронуты. Следы от веревок выше, у локтей. Мучитель любил ее руки, держался за них. Вижу плывущие синяки на предплечьях. Никаких кровоподтеков, никаких ссадин. Только фиолетовые отпечатки пальцев.
– Серия?
Кто-то делает предположение. Строит пирамиду из догадок, как малыш из пластиковых кубиков. Она непременно упадет. Всегда падает.
На мертвой девушке почти нет одежды. Вижу ее грудь. Но не задерживаю взгляда – она изувечена. Темная от крови, бывшая когда-то объектом похоти, она превращается в уродство, от которого тянет блевать. Странно, но при этом я думаю о еде. О том, что скоро время обеда. Наручные часы подтверждают это и смеются. Они знают цену этому тягучему дню. В желудке опять ворочается моя подруга – голодная пустота.
«Гастриты часто заканчиваются язвой…»
Слова, вросшие в белые стены больниц. Везде одно и то же. Просто слова. Разные голоса, разные лица, кровь на рукавах халатов и только слова никогда не меняются. Только они – единственная правда из многих.