Петя вышел на “Октябрьской”.
Когда-то, много лет назад, на Октябрьскую, тоже на митинг, вышел его дед, и тот выход, наверно, определил дедову судьбу.
На Большой Якиманке кто-то раздавал листовки, кто-то белые ленты, кто-то протягивал красные флаги. Петя протиснулся ближе к железным рамкам, за которыми, загораживая проход, стояли полицейские.
– Почему не пускаете? – осведомился дородный мужчина с пружинистой бородкой.
– Ждем команды, – сказала девушка-полицейский, обмахиваясь металлоискателем.
– Чьей команды? – спросил паренек с камуфляжным рюкзаком, болтавшимся на плече.
– Не ясно, что ли? Главного упыря, – хитро подмигнул приземистый старичок с седым мхом на круглой голове.
Закапал дождь, Петина клетчатая рубашка прилипла к лопаткам.
Рации у полицейских затрещали – и начали пускать.
…Дождь прекратился, стало очень душно. Петя чувствовал себя восхитительно, ведь их сегодня – много, тысячи и тысячи. Шли и вразнобой кричали лозунги. Он узнавал их по размеру, ритму, мелодии – их кричали всю зиму, – и сейчас он с удовольствием подхватывал и махал кулаком, коротко, чтобы никого не задеть по затылку или по уху.
Некоторые шли парами. С ним могла бы быть Настя, но вчера на лестничной клетке, когда курили и он позвал, она засмеялась дымом в лицо: “Что я там забыла?” – и сказала, что поедет на дачу, к родителям. “А тебе делать больше нечего?” Минуту спустя она спросила: “Так когда у вас митинг?” – зевая, и он понял, что толком она ничего не слушала.
Они учились в университете печати на втором курсе. Бойкая, блондинистая, с шоколадной родинкой у губы. И как-то зимой… “Ой, сегодня что у нас?”– “Пятница”,– сказал Петя. “Развратница… Идешь куда-нить?” – “Да так… – он замялся, не решаясь сказать, что живет за городом. – А ты?” – “В «Жан-Жак»! – уверенный ответ. – Хочешь вместе? Там у нас туса!”
Кабак на Никитском бульваре, куда они ввалились в стылых сумерках, был переполнен – красный, зеленый, зеркальный, дымный.
Несколько девушек и парней громко обсуждали каких-то задержанных, нечестные выборы, судорожно листали на планшетниках и в телефонах твиттер и фэйсбук, размашисто чертили карандашами по ватману, выясняли, почему вместо площади Революции будет Болотная… Петю давно интересовали митинги, но он знал досадно мало. Он спрашивал, спорил, бумага розовела от винных клякс. Настя хохотала, она ужасно набралась, да и он был хорош. Петя понял, что политика ей не нужна, и для всех за столом она – просто обаятельное украшение. Потом на такси поехали к ней.
