Берись и делай
Живет в нашем селе Матвей, вроде и умелец каких мало, да только не идут у него дела. Настало время, что и семью кормить нечем стало, перебиваются с воды на хлеб, с хлеба на воду. Жена-то особо не корила, да только знал он, тяжко ей. А тут услышал байку – мужики сказывали, про зайчонку, сам как живой, так и кажется, что выпрыгнет, да укроется в траве высокой. Только сделан он из стекла и, вроде, работы нерукотворной. Чудеса. Зайца того видел один, да только веры ему нет, потому как малость умом тронулся. А Матвеюшка поверил, ухватился за соломинку. Нашёл того мужичка. Порасспрашивал. Тот много чего рассказал… Как после пожара в лес отправился. А там выгорело все. Черно. Как увидел в черноте бело пятнышко. Пригляделся, зайчик на камне сидит. Как зайца хотел рассмотреть, наклонился, да в глаза, два черных омута и провалился. Может и лишнего чего напридумал, да только место точно описал. Матвей там был. Давно. А у него глаз-то памятливый, раз увидел, не забудет. Место, правда, глухое. Только взял он в голову, что через зайца того будет ему удача. Уж как его жена ни отговаривала. Пошёл. Года три после пожара-то прошло, тогда и в селе дымно было. Теперь уж и трава поднялась, да топтать её некому. Только деревья чёрными столбами стоят. В траве-то камень не легко сыскать. Одна надежда, что заяц на месте стоит, где сказано, никто его не взял, никто не сломал. Искал, искал Матвей камень заветный. Солнце уж закатилось. Решил он здесь переночевать. Огляделся по сторонам – черно. Прислушался – тишина мёртвая. Жутко. Да вдруг в темноте кромешной свет увидел слабый, еле заметный. Пошёл к нему. Да вот надо же – зайчишка!
Живой, как есть живой, только маленький. У Матвея аж дух захватило, никогда такого чуда не видывал. Потянулся ближе посмотреть, да вспомнил про глаза омуты. Состорожничал. Отвернулся. Видит стоит девица, сама такая ладненькая, тоненькая. Свет от неё.
– Что ж ты от зайчика моего отвернулся? Не нравится?
Матвей и рассказал, что от мужичка узнал. Засмеялась девица: “Так это он в моих глазах утонул. Обманул меня. Говорил, что поможет. Бахвалился. Да не справился. Вот и наказала, чтобы веры ему не было.”
– А чем помочь-то? – спрашивает Матвей.
Она глаза потупила, вроде как слезы проступили.
– Есть у меня свиток, бумага волшебная… Был… Испортил почти всю, – она смахнула слезу, та со звоном ударилась о камень, разлетелась в мелкие брызги, да к зайцу прилепилась, вроде как шерстка, – говорят, если в точности животное нарисовать каждую складочку, каждую шерстинку на этой бумаге, оживет зверушка. Вот он и рисовал, вроде похоже, а все не то. Остался кусочек маленький той бумаги, если и его испортить, не возродить мне леса.
