Пролог
Вопя во всё горло от восторга, слыша за собой и радостные, и
испуганные крики, она летела на лыжах, приближаясь к своему личному
триумфу и торжеству - к краю высокого оврага, к естественному
лесному трамплину. Предвкушение полёта было потрясающим - заранее,
ведь она не впервые слетает с этой кромки... Невероятная сила
вбросила её, невесомую, в воздух... Она взлетела и с торжеством
ощутила вместо крыльев струи воздушных потоков, вместе с которыми
недолго мчалась в пространстве...
А потом что-то пошло не так: ногу прямо в полёте резко свело в
судороге. Лыжу словно отбило в сторону. Мир покатился кувырком -
вместе с нею, ломаясь сам и ломая её, и под конец над нею словно
склонилась болезненная тьма. Только тьма, тьма, тьма...
... Марина открыла глаза. Наверное, она здорово влипла,
свалившись с того овражного трамплинчика. Рук и ног почти не
чувствовала, а попытавшись пошевельнуться, не сумела и шелохнуться.
Ладно хоть, пальцы чувствовались. Но даже сейчас, лёжа на явной
(судя по стерильным запахам и "ароматам" каких-то других лекарств)
больничной кровати, девушка вспомнила впечатление взлёта и
неудержимо улыбнулась. А в следующее мгновение широко распахнула
глаза.
- Оказывается, она и улыбаться умеет, - размеренно выговорил
мужской голос с отчётливыми нотками скептицизма.
Девушка быстро скосилась в сторону голоса, как только он затих,
и тихонько охнула от боли. Кажется, глазами сейчас не очень
поворочаешь. Но высоченного дядьку в строгом светло-сиреневом
комбинезоне глаз успел уловить, хотя освещение в палате было
довольно странное.
- Не смотреть! Рано ещё! - жёстко велел тот же голос, и по
окончании фразы на глаза Марины легло что-то прохладное и влажное.
Какую-нибудь марлевую штуковину, как в кино, положили - решила она
и неожиданно уснула. В последнюю секунду на кадре с уходящим в
темноту мужчиной словно появилась перечеркнувшая его таинственная
подпись: доктор больнично-целительского сектора.
... Снова открыв глаза, почувствовала себя выспавшейся и готовой
задавать вопросы насчёт здоровья и времени выписки... Рот пришлось
закрыть тут же. Рядом с её кроватью сидел, кажется, на стуле и
полубоком к ней некто до такой степени потрясающий, что она даже
для себя прочувственно глупо захлопала глазами. Пока некто читал
книжищу громадных размеров, она успела изучить длинные белые волосы
парня, которые свисали вниз, куда-то за край кровати; его ледяное,
спокойное лицо. Красивым или прекрасным назвать - только оскорбить.
Он... само совершенство. Ледяное. Если сначала показалось - парень
модник и потому покрасился в блондина, то цвет его бровей уверил в
обратном. Они были такими же белыми. А ещё на нём был камзол. Эту
вещь она могла обозвать только так. Голубого цвета, с серебряной
вышивкой. В общем и целом, сидящий мог спокойно называться Ледяным
королём. По аналогии со Снежной королевой. А ещё, в общем и целом,
его не должно существовать в природе, потому что в природе
совершенства нет!
