Ненависть считают низменным чувством – уделом слабых и озлобленных. Сильные мира сего нечто подобное называют праведным гневом, но это всего лишь лицемерие. Ненависть нельзя разделить на праведную и низменную. Когда огонь злобы вырывается из-под контроля, разразившийся пожар выжигает все – и разум, и душу. Тут уж не до нравственных нюансов. Этот огонь обращает в пепел нерешительность и трусость, на короткий миг избавляет человека от гнилостной и липкой слабости. В моменты своего высшего пика ненависть становится сильнее любви и жарче страсти. И нет более сладкого и более извращенного чувства, чем катарсис от свершившейся мести. Виктор Громов, которого вот уже пять лет никто не называл иначе, как Витька Глист, со всхлипом втянул в себя воздух, пропитанный упоительным ароматом пролившейся крови. С похожим всхлипом разделочный нож в десятый раз покинул грудь повара, выпуская из раны кровавые пузыри. Но это было не проявлением дыхания, а просто выходом остатков воздуха из пробитого легкого уже мертвого человека.
Встав со все еще теплого трупа повара, на фоне которого парень выглядел как моська рядом со слоном, Витька с хрустом распрямил спину и уронил нож на пол. Затем опять взялся за оставленный на кухонном столе автомат. Именно с его помощью он застрелил трех опытных охранников и даже всесильного мага, которого раньше боялся до икоты.
Ну и где теперь этот страх? Все, нет его – выгорел, превратившись в угли ярости.
Где-то должен прятаться еще механик, но с ним как раз проблем не предвидится. Старый Митрич хоть и не особо злобствовал, гоняя запуганного парня, но все же относился к нему с презрением, за что сейчас и заплатит.
Как же они все достали!
Перебираясь в другой мир, Громов даже не думал, что скатится на самое дно. Ведь раньше все было по-другому: шикарная жизнь в столице горячо любимой родины, рауты и автопати с девочками и наркотой. А еще будоражащие кровь гонки по улицам ночной Москвы.
Увы, после одного из таких заездов, закончившегося свалкой с «феррари» другого гонщика, сладкая жизнь закончилась. Соперник по гонкам был сыном прокурора, и отец Виктора не смог замять дело, поэтому отправил сыночка в другой мир, снабдив десятком миллионов вечнозеленых бумажек. Увы, отцовского таланта считать деньги у переселенца не было, так что миллионы быстро закончились. Помыкавшись на Подоле, он все же подписал вассальный контракт со станционным смотрителем, решив, что в качестве внешника сможет показать себя во всей красе, так же как герои книг про попаданцев.