©Гончаров В.Л., составление, предисловие, авторские статьи, 2010
©ООО «Издательский дом «Вече», 2010
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Сараевское убийство 28 июня 1914 года стало одним из ключевых событий мировой истории ХХ века.
Можно долго спорить, действительно ли именно оно вызвало Великую войну или мировой кризис был неизбежен, а выстрелы Гаврилы Принципа лишь обрушили давно назревавшую лавину. Но убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда стало событием не столько истории, сколько культуры, оно приобрело символическое значение, сделавшись олицетворением этого кризиса и знаком крушения устоявшегося мирового порядка. Этими выстрелами кончился XIX век – век разума, просвещения и конституционных монархий. Начался XX век – век мировых войн, великих революций, массовых убийств, жестоких диктатур и терроризма, принявшего государственные масштабы.
За этими событиями как-то стерлись, отступили на второй план, были опошлены и даже обсмеяны личности главных героев сараевской трагедии. Что мы в первую очередь вспомним, когда речь заходит о них? Скорее всего, слова бравого солдата Швейка: «Стало быть, убили Фердинанда-то нашего?»
И наследник австрийского престола, и сербский студент стали едва ли не фольклорными персонажами, из трагических фигур превратившись в комические. Однако кем они были на самом деле? Что двигало людьми, готовившими бомбы и револьверы для покушения? Кто стоял за их спинами и направлял их руку? На ком лежит ответственность за покушение – и кто виновен в том, что этот террористический акт повлек за собой столь страшные последствия? Какова была истинная роль сараевского убийства в развязывании мировой войны, какие усилия предпринимались для предотвращения катастрофы и можно ли было ее избежать?
На все эти вопросы большинство исследователей Первой мировой войны не дают никаких ответов либо отделываются общими фразами о «противоречиях империализма», «германской агрессивности», «российском коварстве» и т. д. – в зависимости от того, к какой стране или какому политическому течению принадлежит тот или иной историк. Большинство из них гораздо более увлечены анализом геополитических стратегий Германии, Франции или России, разбором «плана Шлиффена», сравнением численности пехотных дивизий или подсчетом дредноутов, заложенных на верфях Портсмута, Лориана, Киля или Николаева.
