— Очень подозрительная история,
трибут!
Легионер с хорошо рассчитанным
сомнением смотрел в упор. Его глазной имплант, сверкая злым алым
огоньком, опять раскрасил меня паутиной сканирующих лучей, и,
отзываясь, над бровью неприятно заныла татуировка.
Я выдержал взгляд, спокойно пожал
плечами. Все, что знал, сегодня повторил уже трижды: сначала
старшему патруля Легиона, затем дежурному командиру охраны, и
теперь – вот этому громиле со звездой полного центуриона на
наплечнике.
Очнулся в А-Зоне, потерял память, едва
выбрался по подземным коммуникациям, встретил Тару, попал в
Энджело, выполнял задание, пытаясь связаться с Городом… Абсолютная
правда, за исключением небольшой детали. Дело осложнялось тем, что
многие из «ангелов», что могли подтвердить мои слова, погибли, были
ранены или пропали без вести.
Центурион выглядел внушительно –
матерый такой волчара, помеченный шрамами, огромный и
гипертрофированно мускулистый. Обычные люди не имеют подобных
габаритов, здесь явно поработала генная инженерия или А-энергия. А
может, все вместе. Помимо биологических усилений, правый глаз,
изрядную часть черепа и левую руку от локтя ему заменяли
кибернетический протезы.
Один из тех Воинов, потомков Инков,
которыми славится Легион. Я контролировал ситуацию, чуял слабую
пульсацию Источника, зондировал его эмоции своим пси-осязанием. Он
не понимал этого, слепой, слегка злой и раздосадованный внезапно
свалившейся на него находкой. Центурион действовал по инструкции
«допрос задержанного», предсказать пункты которой было
несложно.
Создание угнетающей обстановки.
Жесткий допрос. Психологическое давление. Оптический полиграф с
анализатором физиогномики. Все эти штучки могут сработать с
человеком, не умеющим контролировать эмоции. Но не с Инкарнатором.
Интересно, сможет он вообще меня пробить и что будет делать, если
узнает, кто перед ним на самом деле?
— Что-то смешное, трибут? — рявкнул
он, вдруг наполнившись внезапным раздражением. — Так расскажи мне
тоже!
— Ничего смешного… сэр!
— Тогда я тебе расскажу кое-что.
Попытка дезертировать – это нарушение Клятвы. Помнишь, чем она
карается, трибут?
— Не могу знать, сэр. Я же вообще
ничего не помню, — спокойно ответил я. — И я не пытался
дезертировать. Связаться с Городом было невозможно, Бродяги
блокировали связь.
