–
Ваши дети у меня! – рявкнула я вместо «здрасте» откликнувшемуся на
вызов мужику.
Мужик
сосредоточился на мерцающей голограмме, создаваемой кристаллом
связи, побледнел, и я даже не могла винить его за это. Просто
кристалл, как и сам дом, доставшийся мне от троюродной бабки в
наследство, был паршивым. Таким же паршивым было и мое настроение,
а потому вид я имела грозный и с легкими помехами.
–
П-п-простите? – заикаясь, выдавил счастливый папашка.
Вспомнила девятилетних близнецов, разнесших
курятник, лишивших петуха некогда шикарного черного хвоста и
напугавших до нервной икоты ручную рысь. И все это за каких-то
неполных полчаса пребывания в доме.
Ну уж
нет, господин Заленвах. Прощения вы не дождетесь!
Я
такую компенсацию стребую за ваших «ангелочков», что служащий
гномьего банка прослезится от жадности, выдавая мне всю сумму
разом. Да мне придется арендовать тележку, чтобы довезти деньжата
до дома. И охрану, потому что звон монет соберет на моем пути всех
воришек Холдона.
–
Ваши дети… – ох, чуть не сказала пару смачных эпитетов,
характеризующих этих неугомонных чадушек. – Ваши дети у меня, –
повторила уже озвученное с акцентом на последнее слово.
И вот
любой здравомыслящий родитель сообразит, что по логике его дети не
могут находиться у чужой тетки, а значит, надо срочно бежать по
указанному адресу и забирать пацанов, рассыпаясь в благодарностях и
извинениях приютившей их хозяйке.
Но не
этот субчик! Папашка явно не понимал намеков и
полутонов.
– Что
вы хотите? – проблеял «счастливый» отец, затравленно
озираясь.
Компенсацию хочу! За моральный и физический
ущерб, нанесенный моему психическому здоровью, дому и всем его
обитателям.
Воспитание, увы, не позволяло высказать эту в
высшей степени крамольную мысль вслух, однако живой мимики
оказалось достаточно.
– О
какой сумме идет речь? – уточнил Заленвах, покусывая нижнюю
губу.
Прищурилась, стараясь сквозь помехи оценить
платежеспособность собеседника.
Состоятельных клиентов ко мне приходило
немного, и оставляли они, увы, не деньги, а неприятный скептический
душок, который приходилось неделями проветривать. Решив, что карие
глаза, большой орлиный нос и зачесанные назад жиденькие волосенки
ничего хорошего не сулят в смысле готовности раскошелиться отца
двух маленьких бесов в человеческом обличье, я махнула рукой и
велела: