Я просто голову сломала над проблемой, которая периодически возникает в жизни каждой женщины – что подарить мужчине, которого любишь и уважаешь?
Ладно бы еще речь шла о простом пятидесятилетнем юбилее, хотя для мужчины этот возраст никак не назовешь обычным – мужчина в пятьдесят лет словно переходит какую-то черту и из Героя превращается в Мудреца, если, конечно, речь идет о настоящих мужчинах. Но моя проблема была совершенно особенной. Мужчина, которому мне надо было выбрать подарок, лежал в госпитале, парализованный после серьезного ранения в голову. Сколько он еще будет оставаться в таком состоянии – было неизвестно ни врачам, ни его жене и уж тем более – мне.
Григорий Абрамович уже больше месяца не мог двигаться – пуля задела какие-то важные нервные центры, и врачи перепробовали уже все, что знали и умели сами, все, что смогли достать им друзья Григория Абрамовича, и твердо обещали, что вот-вот должен проявиться результат их усилий – лечащий врач рассчитывал, что восстановится способность говорить и двигаться, но… только для верхней части тела, ноги еще на неопределенное время останутся парализованными. Ходить он сможет еще не скоро.
Я обежала все тарасовские магазины, внимательно обследовала все наши самые оживленные торговые ряды в надежде, что неизвестная вещь, которую ищу, сама попадется мне на глаза и я тут же ее узнаю. Однако ничего похожего не произошло. Я пыталась представить, что у меня у самой, как у Григория Абрамовича, из всех органов чувств осталось только зрение, а из всех способностей – только способность мыслить, и никак не могла психологически войти в такое состояние даже с моим опытом применения метода психологического резонанса. Я просто не могла представить себя неподвижной и беспомощной!
Наконец я решила отнестись к этой проблеме чисто логически – ведь ничего другого мне не оставалось. Раз Григорий Абрамович может только видеть и думать, решила я, значит, ему нужно подарить какую-нибудь картину, смотреть на которую ему было бы приятно.
И я отправилась в художественную галерею под названием «Анима», которая специализировалась главным образом на изображениях животных. Ее директором был Севка Франкенштейн, который два года учился вместе со мной на психологическом, но ушел, чтобы зарабатывать себе мировое имя, рисуя собак. Несмотря на мрачную фамилию, он был добрейшим малым и со своим литературным тезкой был схож только в одном – творения и того и другого вызывали у тех, кто их видел, панический ужас.
