«This is a true story (Это правдивая история)»
Noah Hawley, «Fargo (Фарго, сериал)»> 1
Был канун Нового года. Я собрала всех своих друзей. Кого только я не позвала: и своих старых друзей, которых, мне казалось, я знаю целую вечность, и друзей по работе в библиотеке, и друзей моих друзей, о которых я вообще ничего не знала. Мне хотелось, чтобы эта новогодняя вечеринка была крупной, интересной, чтобы в доме было не протолкнуться, чтобы все были немного пьяные и это прибавляло бы веселья; рассказывали свои истории, а потом мы бы все вместе в полдвенадцатого отправились в город на поиски городской наряженной елки, где мы и все другие в каком-то единении были бы вместе.
Наверное, Новый год, это единственное время, когда каждый житель нашего мира по-настоящему добр друг к другу, когда при встрече незнакомец скажет тебе: «С Новым годом!», а ты определенно должен ответить ему то же самое, и вы улыбаетесь друг другу искренне и, не желая зла, ни на секунду. И не важно, что буквально через неделю, и даже меньше, вы будете, возможно, сигналить друг другу на дороге, или скандалить из-за какой-нибудь очереди, или еще триста миллионов ошибок, которые вы совершите по отношению друг к другу, но прямо сейчас, в канун Нового года, вы просто рады. К вечеринке все готово и все, что осталось это отпраздновать.
Тогда я еще работала в библиотеке. Вообще-то библиотека для рядового гражданина, 42% которых (по данным статистики 2019 года) не прочитали за последние три месяца ни одной книги, самое тихое место, какое только можно было представить. Тишина – единственное в нашем мире «настоящее». Поэтому «они» выбирают местом работы это самое тихое место. Именно в библиотеке «они» могут как-то понимать людей и даже любить их. Каждую неделю в библиотеке собиралась небольшая литературная секция. Для отчета такая дополнительная работа с населением смотрелась неплохо и руководство библиотечной системы очень гордилось этой литературной секцией. К людям, работавшим в библиотеке, литературные «сектанты» – местные поэты и писатели, относились как к мебели. Мы же чувствовали жалость к этим людям. Сгусток бесполезности, безвестности и амбиций. Они пользовались трибуной, оставшейся еще с советских времен, и микрофоном, поэтому, когда они что-то читали в своем помещении, мы слышали их не только в соседнем читальном зале, но даже и в отделе абонемента:
