Сказать, что он был атлетически сложён, что у него прекрасная фигура, – ничего не сказать. Рубашки, которые покупала ему мать, носились очень недолго – они просто с роковой закономерностью лопались на плечах или спине. Угораздило же родиться таким. Ещё в школе учился, когда молодые бабы стали заглядываться на него, на пацана, а у мужиков появился повод для злости на него же. Злились за то, что он, сопля зелёная, иной раз вроде как в соперниках оказывался. И за то ещё, что связываться с ним рисковых не находилось. Правильно делали, конечно, потому как помнили одну историю, что раз по весне случилась.
Шёл Кир по своим делам. А навстречу – Людка. Людка эта была бабой замужней, и деток уж парочку имела, но вертлява была, слов нет! Одно сказать: бес в юбке. Мужик и поколачивал её за то. А с неё как с гуся вода – пока синяк не сойдёт, со двора ни шагу, а потом опять – как ни в чём не бывало. Бабы-то подначивали её, бывало, а ей всё смешки: «Ой, бабы! Васька мой, как сдурел! Неделю постель не застилала! Ну чистый супостат!» – и ведь глазёнки плутоватые блестят, по сторонам стреляют. Неужто можно так – сама придумала да сама и верит в побасёнки свои. Не, мужика своего она честно выгораживала. Ни разочку не слыхал никто, чтоб она какое дурное слово на него бы сказала. Она вроде даже жалела его, что вот досталась же ему такая заноза.
Ну, так вот что тогда приключилось. Людка только Кирилла увидела, тут и заиграла натура её кошачья. Как бес подхватил: ног не чуя, павой пошла, глазками своими поволочными как мёдом обливала. А лучше б под ноги глядела. Там ей как раз колдобина обледеневшая подставилась. Людка только ойкнула, да и села. Глазёнками-то враз стрелять перестала, не до стрельбы, когда слезинки на ресницах повисли. Короче говоря – подвернула ногу.
Кирилл с земли её поднял, на ноги поставил. А поставишь разве, когда она на ногу ступить боится, в забор вцепилась перепуганная вся – думала, ведь, сломала ногу-то, оно в сапожке не видать, чего там.
И что Кириллу оставалось? Подхватил её, как девчонку, да и понёс в медпункт. И то ли сказал кто мужу-то Людкиному, то ли увидал он, а только разлетелся коршуном. Кирилл сзади топоток услыхал, сначала внимания не обратил – мало ли кто по какому делу торопится. Потом всё ж обернулся, в тот момент мужик и налетел с кулаками. Людка в крик. Мужик ейный в крик, в мат перемат. И норовит Кирилла кулаками достать. Да всё в лицо метит. Кирилл сначала как-то уворачивался с Людкой на руках. Потом прислонил её опять к пряслу, и неторопливо так к мужику развернулся. Сграбастал одной рукой его за фуфайку, другой плюху полновесную отпустил – хватило, чтоб тот забыл, на каком он свете. И киданул его Кирилл в чей-то огород через забор. Мужик перелетел так, что прясло не колыхнулось даже. По понятию – и не бит, получается, только долго ещё мужик кряхтел, спиной маялся и материл Людку, когда она с советами да припарками совалась.
