Обычным летним вечером, когда все нормальные мужики засыпают перед телевизорами, составляя неудачную, похрапывающую компанию женам – любительницам душераздирающих мыльных опер, братья Карамазовы сидели в кустах сирени. У них был свой сериал, регулярно транслируемый в ярко освещенном окне первого этажа соблазнительной молодой соседкой Евой Дворецкой. Действие разворачивалось прямо на любопытных глазах Матвея-Моти и Бенедикта– Бени. Обольстительная красавица под чарующие звуки иностранной, не знакомой братьям мелодии кружилась в эротическом танце, постепенно, в манере профессиональной стриптизерши сбрасывая с себя и так ничего не скрывающую одежду. В принципе тоненький пеньюар, прикрывавший местами ее холеное тело, вряд ли можно было назвать громким словом «одежда». Но Ева снимала его томно, не торопясь, без лишних движений, и он, соскальзывая с нее, постепенно обнажал волнующие прелести. Халатик падал, падал и падал, поднимая братьям настроение.
– У! Ё! – первым не выдержал Мотя и схватился за голову. – С ума сойти.
– Не ори, – одернул его Беня, – проколемся.
И они продолжили благоговейно взирать на Еву.
Легкие тюлевые занавески под напором летнего ветра качнулись, открытая рама протяжно и мрачно заскрипела, и окно громко, с треском захлопнулось. В соседних кустах истошно, будто из нее собираются варить суп, запищала птица. Братья вздрогнули от неожиданности и испуганно переглянулись. Но Ева, не обращая внимания на отвлекающие звуки, продолжила свой соблазнительный танец, вызывающий у братьев неописуемое блаженство.
Беня первым заметил, что красавица на этот раз не одна. Как только легкий пеньюар соскользнул с ее плеча, к Еве потянулись длинные волосатые руки.
– Черт! Черт! – выругался Мотя. – Опять она с кем-то!
– Не ори, – ткнул его в бок брат. – Гляди, какой перстень на пальце!
Волосатая ладонь, словно подтверждая его слова, показала на своем указательном пальце черный крест в серебристой оправе. Он зловеще сверкнул в окне и исчез под темными длинными волосами красавицы. Вторая мужская рука в мгновение ока оказалась на ее шее, и Ева затрепетала, как былинка на ураганном ветру. Братья придвинулись вперед, стараясь рассмотреть сцену в мелких подробностях. Но мужчину, трясшего Еву, скрывала часть плотной темной портьеры, сдвинутой от окна в сторону. Они видели только Еву и волосатые руки, которые ее душили.
