– Просыпайтесь, – громким шепотом раздался хриплый женский голос.
Повариха зашла в темную комнату. Запах плесени и сырости ударил в нос. Было темно, тусклый свет проникал через узенькое оконце, струился молочным ручейком по стене и разливался по полу. Ржавые ключи исчезли в складках ее одеяния. Они позвякивали, и звук этот раздавался эхом в конце длинного коридора, откуда пришла гостья.
Женщина была в сером поношенном платье. Подол украшали заплаты и потертости, несколько пятен сажи и жира. Длинная белая шея была статно и изящно выпрямлена, острые черты лица добавляли строгости образу. Оно было усталым и грустным, но во взгляде всегда присутствовала гордость и спокойствие. Седые волосы изо дня в день были туго собраны и уложены наверх, только один выбивающийся локон всегда спускался со лба, окаймляя скулу.
– Не шумите, – сказала она, увидев десяток молодых девушек. Они встали со своих лежанок и начали вяло подтягиваться к середине комнаты. Белые фигуры, точно призраки в ночи, выглядели очень изможденными. Угловатые плечи, длинные пальцы, впалые глаза, ярко-выделенные ключицы и ровная бледная кожа, выглядывающая из глубоких декольте запашных платьев, выполняющих скорее роль накидок, чтобы совсем не замерзнуть.
– Что случилось, госпож…
– Тщ, – она приставила палец к губам. – Берите свои вещи и идите за мной.
Женщина выглянула в коридор, осмотрелась по сторонам и вышла из комнаты. Мужчин не было видно. В последнее время их стало меньше. Она следила с кухни за тем, что происходит внутри этих стен и видела, что хозяева куда-то постоянно уходят. С каждым разом в крепости становилось все тише и спокойнее. Старая повариха понимала, куда они пропадают, она знала, что происходит и по вечерам, когда ложилась в свою кровать и думала об этом, она не могла сдержать улыбку.
Одним утром старуха проснулась и поняла, что стало подозрительно тихо. Со своего рабочего места она заметила, что мужчин совсем мало, некоторые участки на стене остались без часовых. Она часто навещала девочек, поэтому в этот раз, как обычно, пошла к ним утром. И вот они уже идут по центральной площади с видом хозяев.
Пожилая женщина с раннего детства росла самостоятельной. Эти глаза получили цвет ответственности, еще когда ей было пятнадцать. Она привыкла все делать сама, привыкла, что на ней висит вся жизнь, кипящая и бурлящая вокруг. Благодаря этому, она всегда знала себе цену. Это внутреннее ощущение было стержнем, показывало высокую «породу». Это в ней видели все. Кто-то ее уважал, кто-то боялся. Спустя годы маленькая девочка превратилась в статную даму. Даже в этой крепости, где она жила в какой-то каморке, грязной и тесной, где она служила обычной поварихой, женщина все равно заставляла этих мужчин опускать глаза. Она могла крикнуть что-то им, и те сразу успокаивались, смотрели на нее с легким испугом, даже самые наглые, взгляд был похож на тот, что примеряют на себя нашкодившие дети перед матерью. Она смогла в этом несправедливом мире, где привилегии раздаются мужчинам, рожденным в данном племени, в котором женщины появляются лишь с одной целью, выпрямиться, и с гордо расправленными плечами, вытянутой в струну спиной подняться по головам этих глупых мальчишек до того уровня, где она находится сейчас. Формально, она все еще повариха, формально, хранится в этой крепости, как вещь. Да только вот на деле, женщина знает, что перед ней открыто гораздо больше дверей, чем у нее есть ключей, что она может позволить себе гораздо больше, чем ей позволяют мужчины. Она чувствовала их уважение, и это безусловно расширяло ее права.
