Открывая первую страницу выбранного тобой счастья, чувствуется предвкушение свободы, которой в твоей комнате еще не было.
В тексте скучном из песочных букв,
я испекла любимый яблочный пирог.
Чтоб ярко пахло от души и рук.
Лучшее на этом свете – любовь и голубые, синя-серые, зелено-милые глаза. Мое спасение и воплотившееся желаемое.
Я до безумия благодарна!
Дело в том, что я влюблена в эти глубокие оттенки бесконечности.
В каждой истории вы увидите очень прозрачную, мою правду, от которой, как бы я не старалась, мне не убежать.
А все оттенки цветов, всегда находили причину для личного спасения. И я всегда приобретала равновесие под своими обморочными ногами.
Ни капли выдумки, только истинная правда в моей голове. Это все то, во что я верила, и то немногое, во что верить осталось.
P.S. И пусть это все останется здесь в надежде на то, что история разольет свои берега бушующим течением вперед.
Всем привет!
Я задержала дыхание.
Рассыпанная гречка.
Разочарование не знает предела допустимой нами же границы.
Уголки губ не хотят тебя слушать, они хотят заткнуться и спать, уж точно не улыбаться.
Пытаясь разобраться в волнениях, потому что ты работаешь над собой, и порой не понятно изменчивость настроения и влияние внешнего на него. Возмущает то, что незначительные вещи играют твоими губками, когда вздумается.
Их либо надуют, опустят, сожмут, закусят. И тщательными попытками прогнать не волнующие тебя вещи, как мусор, испытываешь удивление от мелочей, которые так быстро множат твою грусть.
–Почему всплывает то, в чем ты давно разобрался? То, что по факту всплывать не должно, ты ж расчистил дно! Или слишком мало тебя это волновало, и течение решило все принести обратно, в, конечно же, самый неподходящий для тебя момент.
Но хорошо, что ты взрослый. Тебе хочется спать и больше ничего. Музыка не помогает, она немного не воспринимается. Пиццу ты уже пробовал, десерт не такой малиновый, и вообще тошнит от малины.
–Паста?
–Ой, нет! Дома есть творог, да и я кофе попила, ничего больше не хочу, и кофе допивать не хочу!
Знаете, лучше идти спать, а то продолжая монолог, одарю всех своими чарам разговорных грез о розовом фламинго через пелену очков, видящих только сказку о печально рассыпанной гречке, которая по итогу сама себя собрала и научилась непритворно улыбаться.
