– Очень подозрительная история, трибут!
Легионер с хорошо рассчитанным сомнением смотрел в упор. Его глазной имплант, сверкая злым алым огоньком, опять раскрасил меня паутиной сканирующих лучей, и, отзываясь, над бровью неприятно заныла татуировка.
Я выдержал взгляд, спокойно пожал плечами. Все, что знал, сегодня повторил уже трижды: сначала старшему патруля Легиона, затем дежурному командиру охраны, и теперь – вот этому громиле со звездой полного центуриона на наплечнике.
Очнулся в А-Зоне, потерял память, едва выбрался по подземным коммуникациям, встретил Тару, попал в Энджело, выполнял задание, пытаясь связаться с Городом… Абсолютная правда, за исключением небольшой детали. Дело осложнялось тем, что многие из «ангелов», что могли подтвердить мои слова, погибли, были ранены или пропали без вести.
Центурион выглядел внушительно – матерый такой волчара, помеченный шрамами, огромный и гипертрофированно мускулистый. Обычные люди не имеют подобных габаритов, здесь явно поработала генная инженерия или А-энергия. А может, все вместе. Помимо биологических усилений, правый глаз, изрядную часть черепа и левую руку от локтя ему заменяли кибернетический протезы.
Один из тех Воинов, потомков Инков, которыми славится Легион. Я контролировал ситуацию, чуял слабую пульсацию Источника, зондировал его эмоции своим пси-осязанием. Он не понимал этого, слепой, слегка злой и раздосадованный внезапно свалившейся на него находкой. Центурион действовал по инструкции «допрос задержанного», предсказать пункты которой было несложно.
Создание угнетающей обстановки. Жесткий допрос. Психологическое давление. Оптический полиграф с анализатором физиогномики. Все эти штучки могут сработать с человеком, не умеющим контролировать эмоции. Но не с Инкарнатором. Интересно, сможет он вообще меня пробить и что будет делать, если узнает, кто перед ним на самом деле?
– Что-то смешное, трибут? – рявкнул он, вдруг наполнившись внезапным раздражением. – Так расскажи мне тоже!
– Ничего смешного… сэр!
– Тогда я тебе расскажу кое-что. Попытка дезертировать – это нарушение Клятвы. Помнишь, чем она карается, трибут?
– Не могу знать, сэр. Я же вообще ничего не помню, – спокойно ответил я. – И я не пытался дезертировать. Связаться с Городом было невозможно, Бродяги блокировали связь.