Изначально я не планировал писать предисловие, так как какое-то время считал, что оно является неким оправданием автора перед читателями. Но перед тем как отдать книгу на публикацию, у меня внезапно появилось чувство недосказанности, собственно, поэтому в следующем абзаце я постараюсь очень кратко пояснить связующую идею всех рассказов в этом сборнике.
Каждый день у нас в голове создаются определённые образы. Отнюдь не важно, какой образ: одного человека или целого мироустройства. Главная загвоздка заключается в том, что отдельный индивид может видеть ту реальность, которая нам не представляется. Но что делать, если эта реальность может обрушиться в самую глубокую впадину? И можно ли тогда отличить правильный образ от неправильного? Возможно, ответы на эти вопросы вы сможете найти на страницах этой книги.
Приятного чтения!
Кладбище – это единственное место, буквально насквозь пропитанное скорбью и сожалением. Но при этом это одно из немногих мест в этом мире, где человек остаётся наедине со своими мыслями. Я прихожу сюда каждый месяц на протяжении восьми лет ради одного человека. Моего отца, который погиб в автокатастрофе. Я восхищаюсь его насыщенной жизнью, его блистательными знаниями, но, к сожалению, я это не ценил при жизни. Возможно, каждый человек после смерти близкого ему человека жалеет о том, что что-то не успел ему сказать, что-то не успел у него спросить, да даже просто не успел понять его. Поэтому каждый раз, когда я сюда прихожу, начинаю заводить с ним диалог.
Я сел на плиту, снял свою тёмно-серую шляпу и достал из кармана пачку сигарет. На улице было настолько ветрено, что я не смог зажечь сигарету и решил не стараться прятать её от ветра, который пытается прорваться к сигарете со всех сторон и не дать мне закурить. Буквально в паре десятков метров от меня остановился пожилой мужчина. Он начал разглядывать меня, пытаясь увидеть во мне знакомого человека. Но мне это показалось. Дедушка наклонился к какой-то могиле, поднял засохшие георгины с плиты и возложил на неё вишнёвые гвоздики. Так он продолжал делать у следующих шести могил. Но мужчина заметил, как я рассматриваю его, и направился ко мне, опершись на железную трость.
– Отец? – спросил он без какого-либо стеснения, посмотрев на плиту папы.
