– Ну всё, поехали! – крикнул завсклада Василий Николаевич, – Не убивайся, мать, чай, не на войну едет, в армию!
Вовка удобней подмостил под собой вещмешок. «Газон» дёрнулся, затрясся, нехотя тронулся.
«Сцепление так и не сделал», – хмыкнул он про себя.
Мать осталась на обочине, подняла руку, чтобы перекрестить. Вовка смутился.
– Ладно, мам, иди домой. Напишу, как приеду, – он дополнил сказанное, жестом глухонемых, коротким и лаконичным.
С самого детства он знал этот язык, язык своей матери, из-за которого его дразнили, над которым смеялись. Но который был понятен им обоим.
Он изредка поднимал голову, глядя на удаляющуюся фигуру матери, пока грузовик не свернул на главную. Когда она скрылась, достал из кармана пачку «Примы», закурил. Не любил курить при матери. Не по себе как—то.
Вот и мост. Проехали указатель «Липовцы», с перечеркнутым названием, как перечеркнутой его гражданской, прошлой жизнью. И так «засиделся». Одногодки уже из армии пришли, а он только собрался. Конечно, можно было бы попросить, похлопотать. Начальник автобазы, где Вовка работал сразу после школы, его ценил, мог и отмазать, но сам проситься не стал, да и матери сказал, чтоб не ходила.
До Уссурийска чуть больше часа дороги. Вовка перелез ближе к будке, там трясло меньше. Попытался уснуть. Как ни хотел казаться спокойным и уверенным перед матерью, тревога перед неизвестностью крутила внутри до тошноты. Он только закрывал глаза, но одна и та же картина всё время прокручивалась, как заевшая пластинка: мать на обочине, через мгновение скрывается за поворотом.
Очнулся от постороннего шума. Сам не заметил, как провалился в сон. Посмотрел – Уссурийск. Сердце забилось, предчувствуя скорый конец поездки. Грузовик остановился.
– Эй! Воин! – Василий Николаевич выглядывал над бортом, встав на цыпочки, – Приехали, Володька! Ты тут пешком дойдешь, а то у меня дел до вечера.
Вовка спрыгнул с кузова.
– Спасибо, Николаич!
– Да что там… Ты там, давай…, – крепко пожал он руку, хлопнул по плечу, – служи. Себя в обиду не давай и других не обижай… В общем… Мужик без армии, что пиво безалкогольное – ни крепости, ни вкуса. Так… вода…
Василий Николаевич ещё раз хлопнул Вовку по плечу.
