Он собирался быстро. Еще бы! Послали, так послали! Путевку в зубы и полчаса на сборы. Подумать только, каких-то полчаса. В мирное время Зануда Трусович Ленивкин полчаса нежился в теплой постели после пробуждения. Полчаса наводил утренний марафет, мурлыкал в ванной, накручивал шапку из пены и выдувал пузыри зубной пасты, а потом громко распевал арии собственного сочинения, используя зубную щетку как микрофон. Что же, какая сцена, такой и микрофон. Вот уже час, и это только до завтрака. А тут, собраться в отпуск за полчаса.
– «И где мой чемодан!?», – истерично взвизгнул Ленивкин, обращаясь к шкафу. Антресоли ответили громким черным молчанием. «Пыль…», – подумал Ленивкин. «Давно не вытирал пыль», – чихнул и словно прозрел. С криком: «Эврика!», и зачем-то: «Полундра!», он побежал к балконной двери.
Чемодан полеживал себе, молча, на пустых трехлитровых банках, под самым козырьком балкона. Зануда Трусович преисполненный решимости, во что бы то ни стало, скорей добраться до чемодана, стал раздвигать в стороны препятствия из велосипеда со спущенной шиной, большой крышки от давно прохудившейся и съехавшей на дачу к соседям кастрюли. «От чего же крышка осталась на балконе?»
Прогоняя мысль о жадности, Ленивкин заторопился, полчаса на сборы таяли как лед под жарким солнцем. Он чувствовал, как минуты драгоценного времени проливаются сквозь пальцы и с грохотом рассыпаются о линолеум на балконном полу. Рассыпал гречку. «Ничего, потом подмету, чемодан ждет», думал Ленивкин, перешагивая через огромную связку газет. Пыхтел, вытаскивая чемодан, заполненный до отказа пакетами с солью и рисом. Торопился, выкладывая запас продуктов на нижнюю полку, оказавшуюся так своевременно пустой.
