Странная по тем временам процессия шла по улицам подмосковного городка. Было начало семидесятых прошлого века и в эти глухие времена застойного социализма не было еще госработников, не было откровенных нищих, гостарбайтеров, абсолютно бездомных.
Но вот, однако, по пыльным июньским улицам вышагивал обросший усами лысеющий уже молодой человек от двадцати пяти с видавшим видом матрасом под мышкой, рюкзаком за плечами и связкой книг в другой руке.
Рядом с ним семенила совсем еще юная девушка, с явно, не по размеру мужскими зимними ботинками на худых ногах с набитым чем- то холщовым мешком за плечами.
Парень шагал широко и серьезно, а девушка семенила, догоняя его, спотыкаясь и падая.
Из за звука очередного падения парень оборачивался и каким –то ровным голосом спрашивал:
– Тебе помочь?
– Не, не! – испуганно отзывалась девушка, поспешно вставая.
То, что они держали в руках и за плечами, было все их имущество, с которым они перебирались с одной квартиры от приютивших их друзей, на другую, к другим знакомым. Это была верная тактика, избранная Валерой Синявским, только что приехавшего из пыльных степей Казахстана поближе к Москве, чтоб начать, наконец, настоящую жизнь.
В той казахстанской жизни успел он закончить культпросвет училище, создать подпольную и почему – то опасную для советской власти джаз – банду, потрясавшую покой захолустного городка , и быть изгнанным вездесущим КГБ из спокойной республики, но, слава богу, не арестованным.
В дорогу в опасную неизвестность за ним увязалась эта восемнадцатилетняя девушка, жившая одна с престарелой бабушкой. Была она фанатично влюбленной в несильно молодого уже джазмена и посещала все его выступления.
Родителей у обоих не было и ничто не мешало им начать новую жизнь.
Городок этот выбрал Синявский не случайно – были у него тут друзья из более серьезных джазовых групп, приезжавших послушать казахских подпольщиков.
Вот так, и начинали свою новую жизнь Валерий и Лола Синявские, живя по две – три недели у одних, потом у других.
Впрочем, одной фамилией они объединились не сразу, года два носили свои, но делать нечего, пришлось объединиться. Главным образом потому, что к тому времени устроился Валерий в филармонию, где обещали дать общежитие, но чтобы дали отдельную комнату, надо было быть человеком семейным.
