Солнечный день стучится ко мне в окна, бьёт крохотными кулачками света в глаза, заставляет морщиться и напрягать зрение. А оно у меня и без того «ни к чёрту». Всё тело болит, левая рука не слушается, но я всё равно напишу.
Я всё равно расскажу.
Постараюсь кратко, так как марафонский забег на роман для однорукого полуслепого инвалида… Эх, чего я снова оправдываюсь. События десятилетней давности сделали из меня нытика. Седого, однорукого, неходячего, полуслепого и со сморщенным лицом старика тридцати трёх лет от роду. Возраст Христа, не иначе.
И те события отдаются до сих пор у меня в голове, когда я смотрю на него. Он стоит напротив меня, он шепчет мне снова и снова, хитростью и устрашениями пытается сделать так, чтобы я освободил его, опять выпустил в мир, но я буду непоколебим. Во всяком случае, столько, сколько смогу. Я словно страж для него. Мы друг друга не боимся, мы привыкли друг к другу, но когда-то он вселял в меня ужас. Он превратил меня в своего стража, и теперь мне предстоит всю жизнь охранять его, не дать ему вырваться.
И я расскажу о нем. На всякий случай.
***
А началось всё с обычного очередного медосмотра на работу. Только по загадочному стечению обстоятельств он проходил в апреле и только для трёх человек. Тогда уже мне показалось странным, что из анализов врачи взяли лишь кровь из вены, посмотрели мои ухо-горло-нос, и отправили нас троих на флюорографию. Я был в очереди последним.
Меня просветили и оставили ждать в кабинете, а спустя 10 минут вышли три врача и поинтересовались, как давно я кашляю.
– Я не кашляю, – в недоумении ответил я. – А что?
Вот с этого вопроса, а точнее с ответа на него, и началась череда событий, приведшая меня к этому обрывку тетрадного листка. А ответили мне спокойным, констатирующим тоном.
«У вас – туберкулёз».
У меня закружилась голова, и в этой карусели я день за днём приближался к НЕМУ, проведя неделю в карантине дома, потом отправившись на дополнительное обследование. Закончилось всё стационаром. Больничной койкой и прикроватной тумбочкой, если быть точнее.
Первую неделю я был никому не нужен. Врач ко мне не приходил, с работы не звонили по поводу больничного, телефон у меня забрали, и только медсестры с пустыми глазами пичкали меня таблетками.
