Эрик.
Вода шумела уже час. Это настораживало. Раньше дочь не запиралась в ванной на такое долгое время. Тем более в будний день.
Утро начиналось как обычно: мы позавтракали, обсудили планы на предстоящий день. Муж (мы не оформляли официального брака, но сначала в шутку, а позднее по привычке стали так называть друг друга мужьями) хотел отоспаться после тяжелой изнуряющей недели, дочь собиралась на переэкзаменовку. За завтраком мне показалось, что дочь подавлена. Я знал, что Рина набрала очень слабый балл за последний тест по истории. Предмет не давался ей, как она ни старалась. У нее не получалось делать выводы, не получалось рассуждать и свободно оперировать фактами. Максимум, что ей удавалось, – зазубрить даты и основные события из методички перед экзаменом. Иногда помогал я. За это ставили оценки от «С» до «B». Выше последней не оценивалась ни одна контрольная дочери. И даже ради этого достижения Рина не спала несколько ночей над учебниками и дидактическими материалами.
Может, она из-за этого расстроилась? Раньше вроде по этому поводу не так и переживала. «C» в любом случае – не так и плохо: это не «F». Таланты дочери тоже простирались в совсем другой сфере. С раннего возраста она любила петь, а во втором классе начала рисовать. Ей вполне было достаточно получать минимальные баллы по основным предметам. А по профильным проблем никогда не возникало.
Может, опять какие-то проблемы с одноклассниками? Такое уже было, и этого мы с мужем боялись больше всего. Но друзья дочери ничего нам не говорили, а они первыми пойдут жаловаться, если нашего ребенка будут обижать. Она ведь ничего не скажет до самого последнего момента, когда скрывать и врать будет бесполезно.
Как только дверь закрылась, минут двадцать ни я, ни мой партнер не обращали внимания на звук, доносившийся из ванной, занимаясь своими делами: убирали посуду в мойку, проверяли сумку дочери, не забыла ли она чего, а мне нужно было одеться перед уходом на работу. Но шло время, и нас насторожило, что шум все не прекращался.
– Рина, в школу опоздаешь! Опять ругать будут, – постучал муж в дверь ванной комнаты.
Я все ещё предполагал, что Рина расстроена чем-то и не хочет нам об этом рассказывать. А водой просто заглушает свои всхлипы. Ей тринадцать, и подобное – в порядке вещей. Подростковый бунт этого возраста мы старались воспринимать как нечто само собой разумеющееся.
