Страдает, говорят, алкоголизмом…
Страдает, говорят, алкоголизмом…
Какая чушь, какая-то ерунда!
Через бутылку, будто через призму,
Глядит на жизнь, и горе не беда.
Поверьте мне, он вовсе не страдает.
Одна забота в жизни у него:
Напиться, коль грошей ему хватает,
А больше и не надо ничего.
Вперёд не думает – пусть будет все, как будет.
И не важны ему ни соль, ни хлеб, ни кров.
Страдают близкие ему родные люди.
А он спокоен, весел и здоров.
Странные, милые люди…
Как не от мира сего,
Верят в высокое, любят
Истину, и ничего
Грязного к ним не пристало,
Так и живут в нищете –
Верные идеалам,
Чуждые суете,
В мире коварства, разврата
И золотого тельца
Знают, что вечно и свято,
Следуют до конца
Собственным строгим законам,
Ясны им цели пути,
Служат для нас эталоном
Недостижимым почти…
Хорошо быть толерантным
К гомосекам и тэпэ,
Добым, милым и галантным,
Например в одном купе.
Терпеливым быть непросто,
Ведь ещё, тудыть-бодать,
Извращённее запросы
Продолжают поступать.
Предлагают быть терпимым
К сексу с малыми детьми.
Можно деточкам любимым
Жить со взрослыми "в любви".
Это, мол, не грех, а польза,
Это даже хорошо.
Все довольны в разных позах?
Но обиды есть ещё!
К детям, значит, толерантны.
Ах, какие молодцы!
Но защиты их гаранты
Рвутся в дело их отцы.
Секс с родителями – дело!
Кто сказал, что это бред?
Я б такого не хотела.
И что раз скажу вам: нет!
Прогрессом двигает зависть
Прогрессом двигает зависть,
Сказал мне один товарищ.
Есть и во мне, признаюсь,
И в каждом, если пошаришь.
Толкает к движенью, знаете ль,
Мыслишка: а чем я хуже?
И вот уж вы делом заняты.
Наверное, это нужно.
Возьму вот и тоже сделаю!
А зла не желаю, о чем там вы.
Такая вот зависть белая.
На счастье мое, не черная.
Пишу о политике – это, наверное, старость
Пишу о политике – это, наверное, старость.
Поэт о политике вовсе не должен писать.
Поэзия – юность, и страсть, и ничуть не усталость.
Поэта должны волновать чьи-то губы, леса и роса.
Он должен сгорать от надежды, мечты и от боли.
Он должен писать о цветах, и весне, и судьбе.
Он должен быть полон восторгом, страданьем, любовью.
Всё – чтобы писать о себе, о себе, о себе.
А я вот пишу, будто дряхлый брюзжит старикашка,
Печальный, несчастный, покинутый всеми старик.
Он жив и скрипит пока, хоть ему трудно и тяжко.
Однако не плачет. Привык.
