Над зелеными верхушками парка, выросшего и возмужавшего с того самого времени, когда еще первые космонавты вместе с Юрием Гагариным посадили здесь свои первые деревца, с неизменным звенящим писком, пролетела стая ласточек, и скрылась в выси, очерчивая там замысловатые фигуры полета. Их веселый писк, отсюда, с ухоженных дорожек парка, едва доносился с высоты, а трепетания крыльев было так трогательно, что хотелось взлететь следом и окунуться в их веселый хоровод, туда, под самые облака.
Но двум друзьям, Леониду Кразимову и Петру Собинову, не скоро еще в необъятные просторы неба. После возвращения из цепких объятий «Двуликого Мира» и вынужденной посадки на астероид Патрокл, Леониду, вместе со своим спасителем, Петром Собиновым долгие месяцы реабилитации в Центральном реабилитационном центре космонавтов.
Леонида и Петра поместили в палату №12 «Радиологической реабилитации». Бесконечные процедуры и бездеятельность побуждали двоих энергичных и непоседливых исследователей космического пространства к длительным беседам обо всем на свете, что могло прийти в голову в этом ничем не занятые вынужденного пребывания в Центре дни. Все разговоры заканчивались одним и тем же, рассуждением о странном явлении, существования бытия одновременно с прошлым и будущим.
– И вот, что я думаю? – сказал вдруг Леонид, выдерживая длительную паузу. Собинов вопросительно уставился со своей койки на друга. Но тот молчал. Пауза явно затягивалась. Он, не спеша, отложил свою книжку, которую читал уже больше месяца, мешали разговоры. Но, друг, не шевелясь, смотрел куда—то в пространство.
– Эй! Дружище? Ты где?! – с иронией в голосе позвал Собинов. Леонид вздрогнул, перевел взгляд на друга, —А! Что?!
– Ты начал говорить, что—то, о чем ты думаешь? – напомнил ему друг.
– А! Да! Так вот, мне кажется, что все, что со мной произошло в той экспедиции. – Леонид сделал паузу, весело и с иронией, взглянул на друга, – Ну, помнишь, когда ты за призрак меня принял?
Петр схватил вафельное полотенце, скомкав, запустил его в друга.
– Я тебя предупреждал, не напоминать мне об этом позорном трусе, коим я был в то время.
Друзья весело засмеялись. И вновь Леонид продолжил свою мысль.
