Он мнил себя выше других, презирал примитивные повадки людей и предсказуемость их поступков. Его изумляла людская приземлённость и стремление в самом обыкновенном и земном разглядеть волшебство и вселенский масштаб. Он был неистов, он негодовал: «Зачем?! Зачем вы занимаетесь самообманом, принимая яркую мишуру за личное счастье?!»
Он фальшиво улыбался в лица незнакомцам, друзьям, подругам и самым близким людям. В унисон с улыбкой в его душе раздавался злорадный смех, и ему были причины – в ответ на притворство люди дарили ему солнечные эмоции, которые он причислял к наивным. В его голове звучали одни и те же вопросы: «Почему они не замечают очевидного? Почему они считают, что мне интересны?»
Всю свою жизнь его удивляла человеческая доброта и стремление во что бы то ни стало помочь ближнему. В этом он усмотрел лицемерие, направленное на удовлетворение собственных амбиций. В желании помочь для него крылся эгоизм, в доброте он увидел коварство. «Зачем? – смеялся он в сердцах в порыве возмущения. – Зачем вы лжёте?» Но они лгали, сами не осознавая того.
Ему было ненавистно человеческое довольство скудным настоящим, кое он считал летальным самообманом. Их иллюзии о счастливом будущем были смешны – безбедная старость в окружении дивных внучат. Смешны потому, что иллюзии и мечты так и остаются иллюзиями и мечтами, если мириться с нуждой. Смирение порождает бездарную жизнь.
Он страстно ненавидел человеческое общество, он не желал оставаться с ними. Его мысли превосходили по накалу людскую болтовню, но чтобы подкреплять свои безумные фантазии чем-то новым ему изредка приходилось выбираться наружу. Чтобы не стать изгоем, ему приходилось переступать через гордыню и подыгрывать обществу, выдавая себя за другого – такого же, как они. Люди не прощают непохожесть.
В отличие от него я не боялся скопления народа, напротив – я стремился попасть в гущу событий, мне хотелось быть первым везде и во всём. Его раздражал мой оптимизм, моя страсть к жизни, моё любовное влечение. Он мечтал остановить паразита и оставить его ни с чем. И, действуя методично и выверено, ему это удалось.
В момент особой уязвимости я дрогнул и искренне открылся ему, поверил в справедливость предложенного пути. Это было летальной ошибкой, падением на самое дно. Наивности, с которой я впитывал сладкую ложь, не было предела. Он обхитрил меня, превратив мою жизнь в борьбу с самим собой, в борьбу за иллюзорность счастья.
