Ки-Уэст
Они явились за ним туда, где он обычно работал.
Теплой предвечерней порой дела шли бойко, и Джим думал, что, пожалуй, еще час – и можно отправляться домой.
На пристани бесцельно толпились приезжие всех форм и размеров, напоминая косяк ярко раскрашенных рыбок.
Туристы самозабвенно жевали, поглощая все то, что могли предложить кафе и уличные торговцы Ки-Уэста: гамбургеры, буррито, мороженое, обсыпанные сахарной пудрой горячие пончики. Потягивали через соломинки кока-колу, холодный чай и содовую из таких емкостей, в которых вполне могли бы плавать маленькие дети.
Был четвертый час – ни поздний ланч, ни ранний ужин. Джим нисколько не сомневался, что все эти люди уже поели в середине дня, а в семь снова усядутся за стол, набивая животы пастой, жареной рыбой, гамбургерами и запивая все это холодным шардоне. Пока же они просто бродили туда-сюда, словно гигантских размеров саранча или счастливые коровы на бескрайнем пастбище.
Их ненасытность потрясала. Если чуть пофантазировать, то можно было представить, будто все эти туши – лишь движущиеся вместилища желудков и кишечников, увенчанные непрерывно работающими челюстями. И если источник пищи внезапно иссякнет, то после некоторой паузы головы с прожорливыми пастями начнут медленно поворачиваться, оценивая окружающих на предмет съедобности.
Подобные мысли не покидали Джима, несмотря на все его старания, пока он стоял, прислонившись к ограде вдоль северной стороны Мэллори-сквер. Дальше улочка переходила в террасу, а затем в бульвар, который вел от гостиниц и ресторанов к морю.
Накануне вечером сюда причалили круизные лайнеры, многоэтажные громадины, превосходившие размерами отели, и извергли из своего нутра очередные стада владеющих кредитными карточками травоядных.
Со стороны мелководья дул легкий приятный ветерок. В правой руке Джим держал фотоаппарат, а в наплечной сумке лежали кассеты для поляроида и плоская коробка с картонными рамками для фотографий.
Джим Уэстлейк уже много лет занимался тем, что фотографировал туристов. Конечно, полагалось иметь лицензию, но ее отсутствие никогда не было для него проблемой. Он не приставал к сидевшим за столиками, не ходил с громкими криками взад-вперед и не выскакивал с завлекающей улыбкой прямо перед носом гуляющих. Он никогда не был коммивояжером и старался не доставлять никому лишних неприятностей.