За сто с хвостиком лет своего бдения бабушка Алевтина знала всё и обо всех жильцах дома, и навидалась всякого – даже в этом своём теперешнем состоянии, когда поле её зрения сузилось до пятачка тротуарной плитки перед готическим порталом подъезда. Правда, она недавно появилась тут, эта красно-чёрная фигурная тротуарная плитка. Алевтина, такая же каменная, но тогда далеко ещё не столетняя, лучше помнила асфальт с латками разной степени древности, а ещё лучше – бурый булыжник дореволюционной мостовой.
…Подкатывал по нему, по бурому булыжнику, богатый экипаж графа Рановского, чтобы выгрузить шумное семейство мануфактурщика Шатурова, в то время как сам граф, убежав от разорения и извозчика, ругался с ним из-под мышки швейцара в щель дубовой двери. Потом и сын графа – уже в асфальтовую эпоху, – ругался с шофером таксомотора из-под той же сенаторской бороды Трофима и по той же причине, что денег не было. А теперь вот и правнук, совсем уж никудышный граф, отпустив такую же, как когда-то у Трофима, бороду, торчит на его посту, на фигурной тротуарной плитке, поджидая экипаж новых хозяев в роли консьержа…
«Занятный, кстати сказать, экипаж, – поёжилась (мысленно) на карнизе эркера бабушка Алевтина и с каменных перепончатых крыльев, сложенных за её горбатой спиной, нехотя вспорхнул единственный её собеседник – жирный, старчески сонливый голубь Вася. Вроде и угадывалось в этом новом экипаже что-то памятное времён НЭПа, что-то от совнаркомовского «роллс-ройса», когда живала тут Ляля Бриль, но разве что в линиях серебристого ландо угадывалось. – Хотя и теперешняя краля, та ещё Ляля…» – с каменно-заскорузлой злобой оскалилась бабушка, сморщив лицо, и без того сплошь изрезанное морщинами-трещинами.
– Поди, заждалась, – скосила она чёрные дыры зрачков под тяжёлыми веками туда, куда косилась и видеокамера из-под её перепончатого крыла. – Ну, жди-жди… глядишь, дождёшься…
Каменная бабушка подразумевала этим своим «дождёшься» нечто абстрактное. Но совсем недалеко от неё, в какой-то сотне метров, ожидал появления серебристого «бентли» совершенно конкретный, хоть и немолодой стрелок в цивильном, известный сотоварищам как Михалыч.
