Римские каникулы

Просто удивительно, как у Женьки, такой великолепной красотки, родился этот уродик. Вылитый утенок Дональд. Женькино очарование в Ульяне отразилось, как в кривом зеркале: аккуратно вздернутый носик – невероятной курносостью; полные, луком изогнутые губы – резиновой губошлепостью; ямочка на круглом подбородке – глубокой вмятиной. Ну и глаза, знаменитые чуть раскосые Женькины очи вылезли у лупоглазой девочки где-то на перифериях лица, ближе к ушам.

Впрочем, пока Уля была маленькой, она вызывала всеобщий восторг. Во-первых, рукастая Женька наряжала дочку, как куклу. И во-вторых, ее утячья голова клубилась столь неукротимыми золотыми кудрями, что каждый встречный и поперечный только и восклицал: ой, какая прелесть!

Будучи в маму сто– и даже двухсотпроцентной женщиной, Уля легко поверила, что она именно не что иное, как прелесть. И, подрастая, вела себя соответственно, на подруг смотрела свысока и с легкой жалостью (почему их у нее, собственно говоря, и не было), а над мальчиками смеялась. Между прочим, хотя кое-кто из старшеклассниц уже попробовал новых ощущений, Уля единственная встречалась сразу с двоими, причем по полной программе.

По мере того, как дочь таким образом взрослела, Женя отнюдь не старилась. Даже когда у нее обнаружили опухоль и отрезали ее прекрасную круглую грудь, и она стала пристегивать под бюстгальтер полушарие протеза, – даже эта неприятность ее ничуть не испортила, и молодой хирург-онколог влюбился в нее. Из больницы Женька вернулась совершенно счастливой, пополнив парк своих любовников этим хохотуном с чистыми, коротко остриженными ногтями на могучих лапах.

Было бы несправедливо утверждать, что Уля плевала на мамину болезнь и ее неразборчивую жизнь в целом. Например, она ездила к отцу, когда тот ушел окончательно; под видом консультаций по физике перед выпускными экзаменами затеяла миротворческую операцию. Папа сказал: глупышка ты моя. И нос прищемил двумя пальцами. А потом, уже когда Уля ходила гордая и беременная, не зная точно, от кого, папа потрепал ее по кудрявому затылку и опять сказал: ты моя дурочка, вся в мать… «В смысле?» – насторожилась Ульяна. «Да в смысле отвернуться нельзя».

А потом сразу одно за другим. Папа уехал с новой женой в Израиль, у мамы нашли опухоль, а Уля родила. Ну и тут уж, конечно, ей стало немножко не до мамы.