Когда городская интеллигенция переезжает в село, штырить эту прослойку общества начинает разнопланово. Дури много, театров мало.
Мать моя, педагог, писала стихи, разваливала деревенскую самодеятельность отсутствием слуха и голоса, строила летнюю кухню из ̶г̶о̶в̶н̶а̶ лошадиного навоза и палок, основывала религиозную ячейку и купила велосипед. Плюс 1,5 ставки в школе и классное руководство.
И всё бы ничего, но педагог решила податься в животноводы. Секция КРС.
Знаете, как учитель русского языка и литературы выбирает корову? Чтобы на Наташу Ростову была похожа: тонкая, с большими черными глазами и прядью выбившихся волос из-под огромных рогов.
Сельская учительница в утреннем зябком тумане провожала корову Жданку в стадо. Сухой треск пастушьего кнута разрезал тишину неохотно отступающей ночи. Глухой топот сотен копыт, теплый пар из ноздрей, протяжное мычание. Закутавшись в оренбургский пуховый и борясь с нахлынувшими, педагог бежала выплескивать на бумагу переполняющие. С покупкой коровы совпал период увлечения прозой.
Вдохновлялся педагог неделю, может – две. Потом возникла новая идея: переустройство печки в камин. Корову поручили детям педагога.
Дети педагога каждый вечер ходили смотреть, как разбирают чужих коров из вернувшегося стада. А собственная Жданка ушла в загул: её большие рога и маленькая грудь имели определенную популярность у быков. В шальных глазах и репьях она приходила домой раз в неделю – отоспаться, поесть и уйти цыганской дочью за любимым в ночь по родству бродяжьей души.
В одно из своих возвращений коровья блудница съела ведро забытого в сарае зерна и выпросила у горе-животноводов несколько ведер воды. Раздуло её до невероятных размеров. В ожидании ветеринара соседи предложили народный способ – погонять корову по огороду, чтобы отошел газ метан. Взяли по хворостине и, пока Green Peace не видел, попытались проделать новую озоновую дыру (прости, Земля!). Через час, пропердевшись сами три раза, взмыленные от беготни встретили звериного доктора, выслушали назначения, применили и решили продать.
Прошло двадцать пять лет и я думаю, что театром в той деревне была наша семья.
