Среди моих литературных друзей помимо прочих имеются и афористы. С виду они ничем не отличаются от нормальных представителей пишущего сословья – пьют, курят, сквернословят, проявляют непраздный интерес к представителям противоположного пола – и в этом смысле мне понятны и близки. Но что было и остается для меня полной загадкой, так это их, извините за трюизм, творческий процесс. Вот объясните мне, пожалуйста, как им залетают в голову эти самые крылатые слова? Ну, вот садятся они с утра за стол – и что?
Не претендуя на оригинальность, напомню, что в основе всякого художественного произведения присутствует мысль. Дальнейшее наращивание на эту первооснову образов, метафор, гипербол (не через запятую) сюжетных ходов, обволакивающих собственно мысль литературной плотью, расставляет это образование по традиционным, но отнюдь не бесспорным жанровым признакам. Сумевшим прочертить точную границу между рассказом повестью и романом – нижайшее почтение.
Однако на протяженном пространстве прозы мысль как таковая растягивается, зачастую уплощается, а сплошь и рядом вообще напрочь исчезает. Иное дело афоризм. Лишенная возможности расползаться вширь мысль устремляется вглубь, являясь читателю во всем своем блеске, хотя, порою, и в нищете, но это не в нашем случае.
«В моей смерти прошу винить мою жизнь» – согласитесь, эта фраза достойна не одного прозаического кирпича.
Чем ломать голову над процессом, не лучше ли насладиться его результатом?
Перед вами книга Геннадия Малкина, одного из самых ярких и оригинальных представителей славной когорты афористов, признанного и увенчанного мастера жанра. Вот уже тридцать с лишним лет это имя не сходит с печатных полос. Многие из его отточенных, парадоксальных максим стали знаком нашего времени и пространства. Чего стоит хотя бы такая фраза: «Есть страны, где народ не приживается». А сколько еще таких разбросано по этим страницам!
Человеческое остроумие проявляется в разных областях. Остроумным может быть решение шахматной задачи, доказательство теоремы, пас на футбольном поле. Сферой приложения своего острого ума Геннадий Малкин избрал литературный юмор. Как многолетний и заинтересованный читатель я благодарен ему за этот выбор.
Игорь Иртеньев
Родился в мае, не подумав о последствиях. И рос, и развивался вместе со страною, наперекор действительности отрицания. После военного детства оказался в Малаховке, уютной колыбели литературных «Телешевских сред», потрепанного дачного бомонда и жертв различных социальных потрясений. Чистейший хвойный воздух, любимый всеми Летний театр, калейдоскоп интеллигентных лиц и местного хулиганья рождали атмосферу жизненного марева над загрубевшей почвой выжившей страны. Аура бытия состояла из бдений отцов, трудов хлопотливых мам, вечерней оживленности все повидавших деревянных дач и духа культурных легенд на ветхих верандах под шелковым абажуром. Играл духовой оркестр, и детям хотелось попить молока, а взрослым – наливочки или достать досок для починки крыльца. Были лапта, турники, волейбольные действа в кружок, сирень и золотые шары на задворках заросших участков.
