Я человек не робкого десятка – все же десяток лет работы в уголовной полиции, а потом и в третьем отделении тайной канцелярии чего-то да стоят. Но от воспоминаний об этом деле до сих пор охватывает озноб, да и рука напоминает о себе. Слишком уж близко я подошел к роковой черте. И еще – осталось на душе мерзкое чувство бессилия и незавершенности. Все же для политического сыска, где наказание зависит не только и не столько от конкретного преступления, но от нынешнего расклада в правящей верхушке, я не создан. Мое искреннее убеждение, что вор должен сидеть в тюрьме, а убийца болтаться в петле, не дает мне вполне насладиться этой, в остальном крайне увлекательной работой.
Итак, три месяца назад, погожим июньским днем я сердито смотрел на медленно проплывающие мимо меня деревья. Лошадь шла бодрым шагом, и глупо было требовать от животного большего. Впереди десяток верст леса – если лошадь падет, шансы нагнать преступника исчезают. И, тем не менее, мне хотелось выпрыгнуть из пролетки и самому броситься бежать. Я то и дело посматривал на виднеющийся сквозь редкие деревья канал, надеясь увидеть ускользающую барку.
Семен был убит менее часа назад, и убийца, скорее всего, ушел водой – на одной из попутных барок, сплавляющихся по каналу к Петербургу. И я, следователь Третьего отделения тайной канцелярии Его императорского величества Николая I Григорий Коновицын, определенно его видел! Ведь единственная дорога к старой заброшенной пристани, где у меня была назначена встреча с Семеном, вела вдоль канала. За ближайший час, а алая, не свернувшаяся кровь на месте преступления говорила, что с момента убийства прошло никак не больше часа, навстречу прошло пять барок. На одной из них плыл убийца.
Всего за двадцать минут до того я был в самом благостном расположении духа. Я ехал на встречу с одним из лучших своих информаторов в среде криминального мира Петербурга Сенькой Шалым. Сенька обещал доставить некие документы на очень влиятельных лиц из высшего общества, замешанных в ряде заказных убийств. Я не знал подробностей, но уже потирал руки – такого компромата мне в руки не попадалось, считай, никогда в жизни. Сенька честно заслужил высокий гонорар – пять тысяч золотом, позвякивающим в ящике под днищем пролетки.
Однако, когда я добрался до уединенного причала, рядом с которым была назначена встреча, моим глазам предстала страшная картина. Убийца опередил меня буквально на минуты. Тело Сеньки не успело остыть и лежало на досках старого пирса в луже горячей алой крови, а одежда его была буквально располосована на клочки – очевидно преступник знал о документах и искал их в потайных карманах.